Кроме того, Уинстону пришлось столкнуться с денежными затруднениями. Жизнь офицера-кавалериста была недешева. Чтобы поддерживать честь мундира, требовалось около шестисот фунтов в год, а жалованье офицера кавалерии составляло сто пятьдесят фунтов. К тому же молодой Уинстон как истый аристократ, не привыкший считать деньги, тратил их не задумываясь, да и долги, которые, в свою очередь, делала его матушка, кого угодно могли свести с ума. Год от года положение ухудшалось, по меньшей мере до того момента, пока репортажи солдата-журналиста Черчилля не начали приносить ему солидный доход. Тем не менее привычка делать необдуманные расходы сохранилась у Уинстона на всю жизнь. Так, в письме к леди Рандольф, подсчитав, во сколько обошлись семейному бюджету их с маменькой капризы (бальное платье стоимостью в двести фунтов — это составляло жалованье обыкновенного рабочего за три года, — и лошадь стоимостью в сто фунтов), Уинстон легкомысленно восклицает: «Все дело в том, что мы страшно бедны!»[35]
Лейтенант гусарского полка на службе в Индии.
Когда год спустя наш кавалерист узнал, что его полк будет отправлен в Индию, он не на шутку опечалился, ведь в этой стране он был бы обречен на тихую гарнизонную жизнь, и прощайте мечты о подвигах. Действительно, в октябре 1896 года 4-й гусарский полк расквартировали в Бангалоре, на юге полуострова. Это была холмистая местность с мягким климатом. Офицеров устроили с комфортом, и неприятности, связанные с бытом, их не обременяли. Младший лейтенант Черчилль занимал просторный дом, стоявший посреди великолепного сада, в котором росло не менее семидесяти видов роз. В распоряжении Уинстона было даже несколько слуг. По утрам он выполнял необходимые упражнения, а после полудня обыкновенно играл в поло. Черчилль страстно увлекался этой игрой, которая позволяла ему поддерживать хорошую физическую форму, одновременно служила своего рода развлечением и средством общения: случалось, британские офицеры играли против индийских князей. Черчилль говорил об игре в поло: «Это все равно что стегать хлыстом кобру». В юности он проводил за этой игрой часы напролет и даже в зрелые годы продолжал играть. Последний раз Черчилль взял в руки клюшку в 1926 году, случилось это на Мальте, ему тогда шел пятьдесят второй год.
Но несмотря на это развлечение, Уинстон скучал. Его тяготило однообразие гарнизонной жизни, к тому же индийская культура вызывала у него отвращение. Мечты уносили Уинстона далеко от полуострова. Часы вынужденного безделья он посвящал чтению и самообразованию, что до тех пор было ему несвойственно. Это стало для Уинстона настоящим открытием. Его любимыми авторами были признанные классики исторического жанра, на одном дыхании он прочел Гиббона и Маколея. Увлекался Уинстон и политическими, философскими трактатами и от случая к случаю заглядывал в литературную теорию и критику. Постепенно Уинстон значительно пополнил запас знаний и затем не раз удивлял собеседников своей осведомленностью. Однако его знания были очень разрозненными. Он мог прочесть наизусть отрывки из знаменитых произведений, прекрасно знал историю, и тем не менее пробелы в его образовании были порой шокирующими. Так, Вайолет Асквит была поражена тем, что министр Великобритании мог спутать поэта Уильяма Блэйка с адмиралом, а врач Черчилля с удивлением узнал, что «Гамлета» его знаменитый пациент прочел лишь в восьмидесятилетнем возрасте![36]
Еще в Альдершоте Уинстон, спасаясь от монотонных будней гарнизона, затеял весьма рискованную авантюру. Он выпросил длительный отпуск и отправился на Кубу сражаться с повстанцами, взбунтовавшимися против испанского владычества. Бои продолжались всего несколько недель, и все-таки за это время Уинстон успел принять боевое крещение. Уехав из Индии в октябре 1895 года, он отправился сначала в Нью-Йорк, где познакомился с американским образом жизни. На Кубу Черчилль прибыл в конце ноября, а в декабре в рядах испанской армии принял участие в операции по подавлению восстания, получившей название «Сражение Ла Реформа». Уинстон показал себя храбрецом. Он сражался в первых рядах рядом с испанским генералом, командующим экспедицией. На счастье Уинстона, повстанцы были вооружены далеко не по последнему слову науки и техники. За свое мужество юный честолюбец получил испанский орден Красного Креста и был на седьмом небе от счастья.
Тогда-то Уинстон и сделал первые шаги в журналистике, отправив рассказ о своих кубинских приключениях в «Дейли Грэфик». Так он затем и поступал на протяжении многих лет и пользовался успехом как военный корреспондент. Для Черчилля, ставшего солдатом-репортером (первую печатную машинку ему подарили в 1893 году, Уинстону тогда было девятнадцать лет), это была двойная удача. Во-первых, Уинстон, привыкший сорить деньгами, но в последнее время столкнувшийся с денежными затруднениями, вдруг нашел надежный источник дохода, приносивший ему солидную прибыль, тем более что гонорары увеличивались по мере того, как росла популярность автора заметок. С другой стороны, для юноши честолюбивого и талантливого это была великолепная возможность прославиться. Словом, выгодный союз пера и шпаги, денег и славы. В своих рассказах о фантастических приключениях на далеком острове Уинстон давал волю воображению, кроме того, его заметки были проникнуты искренним патриотизмом. Благодаря этому удачному сочетанию, а также своему непомерному честолюбию и способностям к журналистике, ну и, конечно же, благоприятному стечению обстоятельств популярность Уинстона у соотечественников превзошла его собственные ожидания. Юного патриция с великолепной родословной возвели в ранг национального героя.
Лето 1897 года Уинстон, получив дополнительный отпуск, провел в Лондоне. Ему посчастливилось присутствовать на грандиозных торжествах по случаю бриллиантового юбилея королевы Виктории. В Лондоне Уинстон узнал о волнениях, вспыхнувших на северо-западной границе Индии, в высокогорном районе, разделявшем владения Британской, Российской и Китайской империй. Если бы не этот бунт, Уинстон бы и дальше прозябал в Бангалоре, захолустном гарнизонном городишке, который он сравнивал с «третьесортным курортом» и где он вел затворническую жизнь вдали от родины и. близких, обреченный на «жалкое бессмысленное существование, лишенное всякого интереса»[37]. И вдруг неожиданно ему представилась возможность порвать с рутиной, взглянуть в лицо опасности, приняв участие в увлекательной экспедиции в стратегически важном районе земного шара и, кто знает, может быть даже совершить подвиг?! Уинстон посылал телеграмму за телеграммой военному руководству, умоляя зачислить его в экспедиционный корпус, которому было поручено провести операцию. Перед Малаканд Филд Форс — так назывался этот корпус — стояла задача захватить долины Малаканд. Это был труднодоступный район на границе Индии и Афганистана, к северу от Пешавара. Рядом пролегало знаменитое Хайберское ущелье. Нужно было усмирить взбунтовавшиеся местные племена, главным образом мохмандов, провозгласивших священную войну. Черчилля зачислили в экспедиционный корпус в качестве военного корреспондента, а вовсе не офицером, как он просил. И ему ничего не оставалось, как снова взяться за перо и заключить договор с «Дейли Телеграф», которая и публиковала его заметки с красочным описанием восточных пейзажей и динамичным сюжетом. Однако правительственные войска несли тяжелые потери, и, в конце концов, в октябре 1897 года Уинстона зачислили младшим лейтенантом в 31-й индийский пехотный полк Пенджаба.
