На конференции были представлены двое русских моряков, которые якобы были заброшены с подводной лодки на Мегерей для ведения разведки, но поскольку они оказались без продуктов и никакой надежды на добычу продовольствия не видели — сговорились между собой, убили троих высадившихся вместе с ними и этим питались, чтобы не умереть с голоду. Когда и этот запас кончился, вышли в поселок и сдались немецким солдатам.
Все казалось до невероятности неправдоподобным, не вязалось с теми нравственными категориями, что веками жили и складывались в нашем народе.
Это сообщение дополнило те публикации о переходе на сторону врага капитан-лейтенанта Коваленко, которыми пестрела пресса Германии и Норвегии. С этой лодки и высаживались те, о ком говорилось на пресс-конференции.
Надо было разобраться в том, что же произошло на самом деле.
Прежде всего полагалось установить, действительно ли существуют в лагере для пленных эти два краснофлотца или в Осло выступали подставные фигуры. И через это попытаться узнать, какова все же истинная судьба разведчиков.
Центр решил пойти на очень рискованный шаг. В разведотдел переправили из Норвегии газеты с материалами и снимками пресс-конференции. По фотографиям опознали моряков с подводной лодки. Их привезли в Осло из лагеря на острове Тромсё. После конференции вернули туда же.
Один из захваченных назвался Николаевым, родом из Баку. Отец его в Гражданскую войну якобы перебежал к белым, и его за это потом красные расстреляли. Самого Николаева, по его признанию, за хулиганство осудили на три года.
Второй (что выше ростом) представился Михаилом Горшковым из Уфы.
— Фамилии эти придуманы. На фотографиях изображены те краснофлотцы, что остались на берегу вместе с разведчиками, — докладывал Визгин командующему.
— Легенды с их жизнью совпадают?
— Нет. Только второй краснофлотец действительно из Башкирии. Но немцы знают настоящие фамилии пленных.
— Откуда?
— Скорее всего выбили при допросах.
Командованию было известно, что в Норвегию постоянно перемещают советских пленных с других фронтов. Из лагерей на островах бежать было трудно. Фашистское руководство с определенным замыслом пополняло Норвегию пленными.
В Центре задались целью пробраться в лагерь на Тромсё. В Норвегии имелся человек, которому можно было поручить эту задачу. И он проник в лагерь, пробыл там два месяца.
Посланец отыскал этих бывших моряков с подводной лодки среди многих тысяч. О них знали другие пленные, поскольку весть об этом ужасающем случае разнеслась слишком далеко. Когда гонец добирался в лагерь, не было полной уверенности, что они возвращены на Тромсё. Но немцы почему-то вернули их обратно.
Держались они настороженно, в откровенные разговоры не вступали. Но отыскавший их человек был основательно воспитан, грамотен, с широким кругозором, безукоризненно говорил по-русски и по-норвежски. И он расположил моряков к себе.
Они рассказали ему о случившемся так.
Все оставшиеся в Опнане на Мегерее люди, что добрались с подлодки до берега, готовились переправиться на материк. Имелась договоренность с рыбаком, который должен был перевезти их на своем боте. Намечалось уйти в пять часов утра.
Накануне оба эти краснофлотца были у норвежца — владельца магазина, который их накормил и положил продукты в рюкзаки. Они находились в парадной комнате, отделенной от других шторой. В этот момент в дом пришла норвежка-нацистка. Она не входила в комнату, в которой были русские, но, очевидно, видела их через портьеру и донесла немцам. Прибывшие вскоре гестаповцы арестовали краснофлотцев. При обыске у одного из них была найдена записная книжка, где был указан номер бота, на котором группа собиралась уйти.
Очевидно, арестованные и впоследствии казненные рыбаки, оказывавшие помощь группе, на допросе рассказали, что у Опнана людей было пятеро. Когда краснофлотцев спросили, где находятся остальные, те ответили, что они их убили и съели. И в качестве доказательства показали два трупа, лежавшие на берегу. Такие трупы, изглоданные и обезображенные, часто выбрасывало море.
Краснофлотцы сказали собеседнику, что их товарищи ушли в горы и там скрываются.
Донесение это, с одной стороны, опровергало все сказанное моряками на пресс-конференции. Но его нельзя было использовать как официальный документ, поскольку исчезнувшие разведчики не найдены и их невозможно предъявить любой комиссии.
Сообщение лишь ориентировало, что людей или их следы надо продолжать искать.
Известие подтверждало возникшее в самом начале мнение, что это фашистская провокация. Оно вселяло надежду, что разведчики, возможно, живы, скрываются где-то у надежных людей, но вести о себе подать пока не могут.
Только сопоставление множества фактов, изучение документов, показания других людей, последующий жизненный путь выступавших в Осло пленных, материалы, ушедшие через границы других стран, спустя годы пролили свет на истину, позволили открыть завесу над этим темным и сложным делом.
Разведчики, помнившие своих боевых друзей, отправившихся на Мегерей, хотели знать об их судьбе.
В поисках этой истины мы снова обратимся к норвежским авторам.
Как развивались события на Мегерее после того, как Сёдерхольм и другие жители Камёйвера не однажды поддерживали продуктами двух русских моряков в Опнане, норвежские исследователи повествуют следующее.
В этом богом забытом месте, всего лишь в десяти километрах к востоку от самой северной точки Европы — Нордкапа, едва ли могли быть какие-то приемлемые условия для жизни. Но еще лет за десять до событий, о которых шла речь, на том месте располагался рыбацкий поселок. В военное время от него сохранилось несколько домов, в которых в весеннюю пору, с началом семужьего промысла, останавливались рыбаки. Жители недальней округи косили там траву.
В давние времена поодаль от моря, на берегу озера Опнан стояло довольно большое поселение. Но потом столь неприхотливые, привычные к суровым условиям морского севера, устраивавшие себе жизнь в еще более трудных и удаленных местах норвежцы покинули его. Развалины, остатки домов подтверждали, что люди тут жили и в нынешнем веке.
Море здесь почти никогда не бывает спокойным. Оно ходит ходуном, высокие волны разбиваются о прибрежные валуны, течение очень сильное. Мрачное место.
В большом доме прибрежного хуторка было несколько комнат. Там стояла бочка, наполовину заполненная соленой олениной, — неприкосновенный запас норвежцев на какой-либо непредвиденный случай.
В конце марта или в начале апреля 1942 года в поселок Скарсвог, расположенный в нескольких километрах от Опнана, пришли двое русских. Знаками они пытались объяснить, кто они такие. Жители Скарсвога поняли, что люди эти спаслись с корабля, который подорвался на мине и потонул. Выглядели они изможденными. Первые встретившие их хозяева крайних домов, в их числе был и Сигфред Петерсен, подкормили пришедших, отвели в дом местного торговца, там их угостили более сытно. И они сразу уснули. Пока гости спали, хозяин дома или кто-то другой оповестил немцев.
