Энкоды – это речевые клише-фразы, обескураживающие собеседника
В середине XX века, в суровое средневековье сталинских 30–50-х годов, шутить вслух мог позволить себе только один человек. Хозяин страны. Вот и пошутил: «Жить стало лучше, жить стало веселей». Когда людям через край весело, зачем им смеяться всем?!
Потом была оттепель, потом застой, поползли анекдоты, появился Райкин… Услышав впервые имя «Жванецкий», люди спрашивали: «Кто это?!» Возникла неуверенная версия: «Он пишет Райкину» (многие годы спустя, когда в Психологическом институте Российской академии образования выступал Михаил Михайлович Жванецкий, мы услышали от него: «Все говорят: Райкин сказал… Райкин сказал… Это я – сказал… Райкин – произнес…»).
Есть вершины и низины юмора. Есть потрясающие юмористы, которых и юмористами-то особенно не назовешь, это блистательная команда актеров, Карцев и Ильченко, это гениальный абсолютно Жванецкий, очень талантливые Арканов, Альтов, Горин, Мелихан могут быть названы и другие имена. Наша страна соскучилась, истосковалась по чему-то такому, что не является ни политикой, ни экономикой… А просто – источником живого ощущения жизни… И, конечно, юмор в целом удовлетворяет эту потребность – жить.
Философы и психологи говорят о том, что, помимо сатиры, которая была так важна в доперестроечные времена и которой, так же как и секса, в нашей стране «не было», помимо иронии и сарказма, есть еще и живой смех, живое веселье или смех радости. Никто ни над кем не потешается, не издевается, не унижает, не высмеивает никого. Именно в нем, таком смехе, прежде всего нуждаются люди. Оказывается, смех радости – это то, что продлевает жизнь (это реальные факты, а не побасенки).
Энкоды – это смешно. Хотя, может быть, смешно и не всем, и не сразу. Если сами по себе слова – носители энкодов и не покажутся вам смешными, то интонация, мимика, жесты, а также, конечно, контекст придают произносимому комический характер.
Но что значит «комический»? Отчего «комический»? Что в них от комического?
Если вам это будет сколько-нибудь интересно, то есть если вы не только – практик, экспериментатор, будущий искусник энкодов, но еще и теоретик, интересующийся комической природой энкодов, то приглашаем вас сейчас на диспут: в чем природа энкода, почему энкоды – это смешно? И не являются ли они совершенно особым жанром комического, который пока еще не был описан литературоведами и философами?
Признаться, мы так и думаем, – не был…
Но давайте вначале присмотримся к слову «комическое» и опишем его жанры – бегло, конечно. Это поможет нам разобраться в сути энкодов.
Во всех случаях в комическом присутствует конфликт противоположных начал. Для Аристотеля это столкновение безобразного и прекрасного, для Канта – ничтожного и возвышенного, для Шопенгауэра – нелепого и рассудительного, для Шеллинга и Аста – бесконечной предопределенности и бесконечного произвола, для Бергсона – машинообразного и живого, для Фолькельта – неценного и притязающего на ценность, для Липса и Бэна – ничтожного и великого, для Гегеля – мнимого и действительного...»
Смех оказывается способен перестроить мысль, блуждающую в лабиринтах стереотипов.
Некоторые современные авторы подчеркивают, что общей идеей всех концепций комического является «отклонение от нормы», но эта мысль оказывается слишком абстрактной. Польский ученый Дземидок даже иронически замечает по этому поводу, что все существующие определения похожи на костюм неподходящего размера: они либо уже, чем нужно, либо слишком просторны.
