Вскоре один из бородатых мужчин-горцев медленно направился ко мне, очевидно, чтобы поболтать, ведь для них я была незнакомкой. Я не встречала более страстного взгляда со времен молодости Хулио Иглесиаса. Его звали Мартин. Он был кровельщиком. Возможно, в этой деревне у него было не так много работы, потому что с момента пребывания здесь Хемингуэя построили всего пять новых домов, но, без сомнения, их крыши были сделаны с особой любовью и рвением. Мартин спросил меня, каким ветром меня занесло в Бургете. Я рассказала ему о своем путешествии, о том, как боролась с собой, преодолевая горы по дороге из Сан-Себастьяна, о моих планах добраться до Барселоны, а потом до юга Испании.
— Ну да, — призналась я. — Понимаешь, к сожалению, мне до сих пор не попался сильный, мудрый, остроумный, богатый и сексуально привлекательный мужчина, который стал бы спутником по жизни. Тем не менее я не перестаю надеяться. Но у меня еще есть в запасе кое-какое время, чтобы стать женой и матерью или, в крайнем случае, усыновить какого-нибудь младенца из Китая, там это делается легко и просто.
Новый знакомый снова с интересом взглянул на мои ноги.
Глава 5
Старые калоша и форель
Я думаю, узкая горная дорога — это не место для философских размышлений и тем более не для выяснения отношений между супругами. Жители Валье-де-Ронкаль, очевидно, думают иначе, потому что отличительной чертой этого места являются граффити. Действительно, почему бы не подняться на высоту две тысячи метров и не написать в стиле граффити такие избитые фразы, как «Деньги — зло», «Закон для всех один», «За все надо платить».
Кроме этих банальных фраз вокруг меня простиралось целое море слов, складывающихся в предложения, которые обычно выкрикивают во время ссоры. Я решила, что это неплохой способ выплеснуть свою злобу. Мысленно представила себе, как я не без удовольствия хлопаю дверью и с визгом взбираюсь на гору высотой две тысячи метров с жестяной банкой краски-спрея в руках. И вот после долгого и утомительного подъема, когда оказываюсь на вершине горы, эндорфины берут свое и душевная боль стихает. На самом деле не всегда все то, что представляется скучным, оказывается бесполезным. С другой стороны, многое в моем поведении объяснялось тем, что рядом со мной не было того сильного, мудрого, остроумного, богатого и сексуально привлекательного мужчины моей мечты. Но я поняла, сейчас не время размышлять об этом, так как у меня сильно заболели ноги.
На одном холме было выведено крупными белыми буквами: «Деньги ведут к предательству». Я призадумалась и сбавила скорость. Проехав еще пятьдесят метров или чуть больше, увидела еще граффити: «Предупрежден — значит, вооружен». А потом самые последние: «Никто не любит быть запертым в собственном доме».
Что же могло подтолкнуть людей на создание таких граффити? Поднимаясь все выше и выше, я сочинила такую историю:
Гора-Мужчина женится на Горе-Женщине. Они двоюродные брат и сестра, но об этом не задумываются, потому что они — горы и живут уединенно. Двоюродный брат все-таки лучше, чем какой-нибудь дурак. Горы являются для них домом. Им много не требуется для жизни. Они разводят свиней и овец, поэтому им хватает ветчины, домашнего сыра и масла, которое Гора-Женщина быстро и ловко сбивает в чане на своей кухне в горах. К тому же она умеет прясть пряжу и вязать шерстяные свитера. И так они жили долго и счастливо, как вдруг в городе появляется паломник по имени Педро. Он богат и мудр. Педро родом из Мадрида. Благодаря своей ловкости он сколотил состояние, продавая туристам постеры, рекламирующие корриду. Педро надел настоящий дождевик из гортекса и побрился. Увидев его, Гора-Женщина упала в обморок. Никогда раньше она не видела таких гладко выбритых щек, мягких словно шелк.
Паломник Педро рассказывает Горе-Женщине о мире, который существует за пределами гор, об оживленных улицах, где полно баров и ресторанов, и о модных дамах, которые покупают свитера в магазинах.
— Если хочешь, — говорит он, — я могу прокатить тебя намоем автомобиле, «сеате» восемьдесят восьмого года выпуска, и показать тебе мир за пределами гор.
Гора-Женщина чувствует, как ее душа наполняется теплом и светом. Раньше она никогда не ходила по магазинам, но слышала, что на это нужны деньги.
— Или ты дашь мне столько денег, чтобы я смогла купить себе свитер в магазине, или я уеду в Мадрид с паломником Педро, — призналась Гора-Женщина своему мужу. — И не говори, что я тебя не предупреждала.
В жестяной консервной банке, где он хранил деньги, не оказалось столько, сколько ей было нужно.
Он очень расстроился и поэтому пошел куда глаза глядят. Когда он вернулся домой, двери их дома были заперты, хотя их никогда не запирали. Гора-Мужчина даже не знал, что у них были ключи. И он решил бросить все и уйти.
Ну, по крайней мере, эта история отвлекла меня от трудного подъема в гору.
День предстоял чудесный: голубое небо, медленные нескончаемые подъемы и головокружительные спуски. Когда рано утром я стартанула на велосипеде из Бургете, на улице не было ни души. Воздух освежал и бодрил, потому что ночью случились заморозки, а утром температура поднялась чуть выше нуля, но потом стало заметно теплеть — на чистом, ярко-синем небе вставало солнце. Когда я повернула налево, оказалась на том самом месте, которое описывал Хемингуэй. Вокруг царило полное безмолвие, но вдруг его нарушило тихое ржание лошадей на лугу. Они галопом поскакали к изгороди, чтобы поприветствовать меня, резко вскидывая головы и фыркая. Из ноздрей валил пар. Они на своем лошадином языке говорили мне, что сегодня меня ждет фантастический день.
Я крутила педали, двигаясь по горным дорогам, по темно-зеленым пастбищам. То там, то здесь виднелись белые прямоугольники ничем не примечательных домов. Эти дома, одиноко стоящие на склонах гор, казались заброшенными. Интересно, здесь кто-нибудь живет? Может быть, они принадлежат семьям фермеров, дети которых на рассвете отправляются в школу, находящуюся далеко отсюда. Когда подъехала совсем близко, я увидела перед собой небольшой табун из шести лошадей. Среди них были два жеребенка и одна кобыла, которая ждала прибавления. Они двигались рысью.
Когда я добралась до второго перевала, все еще стояло утро. Там я решила перекусить — у меня был с собой банан. Да, подумала я, мое путешествие протекает не так уж и плохо. Я пристально вглядывалась вдаль. Передо мной открывался живописный вид на Пиренеи. Эти величественные горы занимали все пространство вокруг, и их невозможно было окинуть взглядом. Я была на седьмом небе от счастья, ведь добралась сюда сама, без чьей-либо помощи. Я гордилась собой.
Сегодня была пятница. В Гонконге подходили сроки сдачи материалов нашего журнала. А я находилась здесь, в одном из самых изумительных мест в мире. Я мчалась на своем велосипеде, и тишину нарушали лишь тихое ржание одинокой лошади или еле слышный щелчок переключения скоростей велосипеда. В Гонконге уже было шесть часов вечера, и рабочие материалы должны были быть готовы к сдаче, но я не была уверена в этом. Я представила себе, как наш шеф пытается успокоить типографского работника, готового убить всех. «Полегче-полегче! Не кипятись!» — говорит он. А главный редактор в свою очередь пытается успокоить нашего шефа: «Да, дорогуша, конечно, дорогуша, в любой момент, дорогуша!» Так он пытается перевести удар со своих сотрудников на себя. Издатель злобно смотрит, как из-под рук типографского работника выходит первый сигнальный дизайн-макет журнала с броскими, колкими заголовками, и кричит: «Кто, черт возьми, сделал эту ужасную фотографию? Передайте ему, что он уволен! Пусть немедленно выметается отсюда!»
