Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
Возьмем, например, Солнце. По диаметру наше светило в 109 раз больше Земли. Сила тяжести на Солнце почти в 30 раз больше земной. Поэтому часы, расположенные рядом с нашим светилом, будут идти медленнее, чем на Земле. Правда, отличие мизерное, равное всего двум миллионным долям, и практически неощутимо. Но за время существования Солнца и Земли, а это около 5 миллиардов лет, срок набежал изрядный. На Солнце времени прошло на 10 тысяч лет меньше, чем на Земле!
Есть во Вселенной звезды чудовищной плотности. Например, белые карлики имеют плотность в 200 тысяч раз большую, чем Земля. Нейтронные звезды — в 40 триллионов раз большую! Естественно, что и время там замедляется очень сильно. У нас пройдет, скажем, год, а на поверхности нейтронной звезды — только шесть месяцев.
Но зачем забираться так далеко. В 1960 году американским физикам Р. Паунду и Г. Ребке удалось с помощью сверхточных часов уловить разницу во времени на земной поверхности и на вершине башни высотой около 20 метров. Также выяснилось, что на вершине горы часы на миллиардные доли секунды уходят вперед по сравнению с теми, что внизу.
История рукотворного павлина
Шляпка гриба — циферблат часов «Павлин»
Наверное, ни один посетитель Эрмитажа не сможет пройти равнодушно мимо больших часов «Павлин». Внешне на часы они не похожи, а циферблат их не сразу удается заметить.
На небольшом холмике стоит высокий пень дуба, еще сохранивший пару живых ветвей. На них — листья и даже желуди, но только сделано все это из позолоченной меди. Пень служит подставкой для восточного павлина — огромной красивой птицы с пышным хвостом.
К сухому суку на шнурке подвешена шарообразная клетка с совой из темного серебра. Ниже, под клеткой, видна белочка с шишкой в лапках. С противоположной стороны пня — фигура петуха.
На холмике растут грибы. В шляпке самого крупного из них, в небольшом окошке, время от времени появляются цифры. Шляпка гриба — циферблат. Римскими цифрами обозначены часы, арабскими — минуты. Секундной стрелкой служит стрекоза, сидящая на шляпке гриба.
Стоит завести этот сложный автомат, и происходят чудеса. Первой оживает сова. Клетка ее начинает вращаться, звеня колокольчиками. Сова вертит головой, моргает, постукивает правой лапкой.
Но вот клетка останавливается, сова замирает, и вдруг с легким шумом павлин начинает распускать свой золотистый роскошный хвост. Звучит музыка. Птица вытягивает шею, запрокидывает голову и приоткрывает клюв. Она делает поворот, останавливается и складывает хвост. Последним оживает петух. Он встряхивает несколько раз головой, кукарекает. На этом представление заканчивает.
Часы «Павлин» в Эрмитаже
Создателем часов «Павлин» был уже знакомый нам английский механик Джеймс Кокс. В 1781 году их купил князь Г. А. Потемкин-Таврический. Около 10 лет лежали они в разобранном виде в кладовой, покрываясь пылью, пока князь не принял решение подарить чудесные часы императрице Екатерине II.
Собрать необыкновенные часы мог только один столичный механик — Иван Петрович Кулибин. Но работа предстояла чрезвычайно сложная. Часть деталей было утеряна, некоторые сломаны. Три недели изучал Кулибин устройство часов Кокса, разложив их части на особых столах. Но тут случилась беда, едва не погубившая уникальный автомат.
Когда Кулибин был в отъезде, рядом с его домом начался пожар. Спасая бесценные часы, сын механика спешно, «без всякого разбора, что к чему принадлежало», побросал детали в корзины. К счастью, опасность миновала, но сколько дополнительной работы это прибавило Кулибину! И все же «Павлина» он оживил. «Без него, — писали о Кулибине, — эта великолепная машина осталась бы во мраке неизвестности».
Мастер из Ржева
В городе Ржеве Тверской губернии 200 лет назад работал часовщик Терентий Иванович Волосков. Часовому делу он научился от своего отца, чинившего часы местных жителей. Но заказов было мало, и Волосков старший занимался также изготовлением отличных красок для окрашивания сукон.
Терентию было еще только пять лет, когда он начал внимательно следить за тем, как отец разбирает и чинит часы. Бегом бежал к столу. А позже и помогать стал. Так незаметно освоил он непростое часовое дело.
Замечательный ржевский часовщик Волосков Терентий Иванович
После смерти отца Терентий Иванович ни этого дела, ни производства красок не оставил. Изобретатель и исполнитель в одном лице, он был и слесарь, и токарь, и плотник, и химик.
Краски приносили немалый доход, а потому он мог позволить себе заниматься тем, что было ему больше всего по душе. Он, самоучка, собрал довольно большую библиотеку главным образом из книг по математике, химии и астрономии. Дня ему не хватало. Приходилось читать по ночам и на ходу. «Куда бы не шел из дома, — вспоминала жена Терентия Ивановича, — всегда брал с собой книгу».
Своими золотыми руками он построил маленький телескоп и с наслаждением наблюдал за звездами, Луной и планетами. Занятия астрономией очень пригодились Волоскову, когда он начал делать первые в России «астрономические» часы.
Вряд ли о них стало бы широко известно, не появись однажды в Ржеве известный поэт и писатель Федор Николаевич Глинка. Путешествуя по России, он заехал в Ржев и смог осмотреть поразительное творение Терентия Волоскова.
Часы были комнатными, но показывали не только время, как обычные напольные. «Взглянув на часовую доску, — писал Глинка, — вы увидите всю ее, испещренную кругами: это целый месяцеслов, или в уменьшенном виде картина неба. Там движется серебряная Луна со всеми изменениями (фазами), там протекает золотое Солнце по голубому горизонту. Чтобы узнать, какой сейчас год или число, в каком положении Луна или в каком знаке Зодиака находится Солнце, вам нужно только взглянуть часы — и вы тотчас все это увидите».
Да, часы были великолепными, но никто, кроме заезжего поэта, не заинтересовался ими. Так и простояли они у Волоскова до самой его смерти в 1806 году.
Мечта Льва Нечаева
В Петербурге, в Центральном военно-морском музее хранятся высокие (более двух метров высотой!) часы в светло-коричневом футляре из палисандрового дерева. Им более 150 лет. Изготовил их ярославский часовщик Лев Сидорович Нечаев. С Терентием Волосковым он знаком не был и часов его не видел, но, подобно ржевскому мастеру, тоже работал над «астрономическими» часами.
Как и Волоскову, ему приходилось «до всего доходить своим умом». Его отец был крепостным. Льву Нечаеву удалось получить свободу и уехать в Ярославль с огромным желанием научиться часовому делу.
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
