У Кейт с родным домом были связаны очень противоречивые воспоминания. Она и любила, и ненавидела его одинаково сильно. Совсем раннее детство не было омрачено никакими неприятностями — мама читала им сказки, они пили яблочный сок, ели джемы, Камилла на трехколесном велосипедике пыталась уехать от няни, которая гонялась за ней. Да, это была прекрасная пора… Кейт хранила эти сцены глубоко в тайниках своей души. Но дальше начиналась пора взросления и ее она старалась не вспоминать.
— Так что у тебя на работе стряслось? Мне Венис так и не рассказала, — обратился Освальд к дочери. — Что-то серьезное? Неужели в таких журналах случаются серьезные неприятности?
Он явно насмехался, но не слишком грубо.
Кейт посмотрела на Венис. Она не собиралась скрывать от отца, что ее уволили с работы, но признаваться в этом перед гостями было как-то неловко.
— Все произошло неожиданно, — тихо ответила она, — еще недавно все шло отлично.
Николас Чарлзуорт, как всегда самоуверенный и болтливый до бесцеремонности, немедленно вмешался в их разговор.
— Как любопытно! — воскликнул он. — Похоже, Кэтрин, вы нуждаетесь в консультации адвоката.
Камилла глянула на сестру.
— Кейт, извини, я же ничего не знала. Если тебе нужна помощь, я с радостью сделаю все, что в моих силах.
Кейт покачала головой.
— Я была очень рассержена, да, это так, но вряд ли стоит затевать судебное дело. Обидно, что за всю мою работу я получила плевок.
Филипп Уэтхорн лукаво улыбнулся.
— Послушайте старика, Кейт, — сказал он, — если вам удается работать без скандалов и неприятностей, значит, вы никуда не двигаетесь, а уж увольнение — это святое дело. В вашем возрасте меня успели уволить четырежды. Тогда я на все плюнул и решил, что пойду своим путем.
Лицо Освальда оставалось каменно-неподвижным.
— В тридцать лет без работы и без мужа не слишком успешное восхождение. — Он скептически улыбнулся.
Кейт подняла голову и впервые прямо посмотрела в глаза отцу.
— Мне почти тридцать два, но я не собираюсь останавливаться, найду другую работу.
— Пожалуй, другого выхода у тебя и нет. — Барон засмеялся, не обращая внимания на ее обиду.
— Я довольна и тем, что у меня есть, — ответила она очень вежливо, но тут же поднялась из-за стола и направилась к двери. — Прошу всех извинить меня.
— Кейт, постой!.. — воскликнула Камилла.
— Пожалуйста, Кейт, — вмешалась и Венис.
— Пусть идет, оставьте ее в покое, — проворчал Освальд, махнув рукой.
Камилла встала со своего места и последовала за сестрой, но внезапно застыла, шокированная резким голосом отца. Он ударил по столу рукой и рявкнул:
— Ты слышала, что я сказал?!
Камилла встретилась взглядом с отцом.
Николас Чарлзуорт нервно огляделся и громко заговорил о рыбалке:
— Клев будет отменный в этом году, да, Освальд?
— Мне всегда везет, в любой год, — ответил барон, все еще глядя на Камиллу.
— Можно будет в следующем месяце отправиться половить, — продолжал Николас, — или взять билеты в оперу.
Освальд не отпускал Камиллу, но в его глазах пламя гнева уже угасло. Венис тут же воспользовалась возможностью сменить тему.
— Да, опера — это чудесно, — с энтузиазмом заговорила она, — я ведь тебе рассказывала, папа, что у меня заказ от Марии Данте?
Николас Чарлзуорт насторожился, а Филипп Уэтхорн присвистнул от удивления.
— Это певица? Не помню, кто такая. Уж точно не Паваротти, — мрачно ответил Освальд.
Филипп рассмеялся, промокнув губы салфеткой.
— Ну не будь таким занудой, Освальд. Мария Данте не хуже Марии Каллас. А может, и получше будет. И что же она хочет, Венис? Могу себе вообразить ее требования.
— Да уж вам бы послушать, как она разговаривает с архитекторами.
— И где у нее дом? — поинтересовалась Дженифер, всегда собиравшая максимум информации о материальном и социальном положении обсуждаемых лиц.
— Трехэтажный дом на Онслоу-сквер. Надо сказать, что у нее весьма театральные представления о дизайне. Все в красных и пурпурных тонах. Ужасно. Ей нужно жить в замке Дракулы.
— Видно, она тебя достала, — заметил Освальд.
— В некотором роде, — согласилась Венис, повернувшись к Филиппу. — Так вот, перед тем как лететь на фестиваль в Верону в июле, она планирует дать концерт — с Лесли Гарреттом и с Дэймом Кири; все средства пойдут на благотворительные цели.
— И где же она будет выступать? — живо заинтересовался Филипп, тут же прикинув, какую выгоду он может извлечь из этого события. — Она, наверное, будет счастлива, если предложить ей такую роскошную сцену, как Хантсфорд.
Венис глубоко вздохнула, ее руки все еще дрожали под столом, после того как отец гневно осадил Камиллу. Действительно, Хантсфорд мог бы стать идеальным местом для концерта, но вряд ли ее отец отнесется к такой идее с пониманием.
— Я думала об этом, — призналась Венис, покосившись на отца. — Здесь летом очень красиво и от Лондона совсем близко. — Она смущенно умолкла, но затем добавила: — Билеты бы раскупили охотнее, чем в Глайндборне[2].
Освальд выпрямился на стуле.
— Учитывая обстоятельства последних месяцев, я не могу позволить открывать двери Хантсфорда кому попало, — ответил он, строго посмотрев на дочь. — В отличие от твоих сестричек, выбалтывающих журналистам о себе все, что в голову взбредет, я считаю, что частная жизнь семьи не должна выставляться напоказ.
— О, мы могли бы передать вырученные средства в «Роял Марсден»[3]! — воскликнула Дженифер Уэтхорн, обожавшая разного рода благотворительные мероприятия.
— Возможно, средства и выручили бы, — возразил Освальд, — но лужайки и газоны будут бесповоротно загублены. Здесь соберется толпа зрителей, которые будут пить кофе, есть суши, да еще, о Боже всемогущий, им куда-то придется ставить свои машины.
— Не торопись, Ос, есть смысл подумать, — урезонил его Филипп, взяв сигару с позолоченного подноса, который держал Коллинз. — Я, честно говоря, полагал, что ты не прочь стать покровителем искусств.
— Но не ценой моей собственности, — ответил Освальд, глотнув вина.
Не успел он договорить, как за дверью раздался шум и грохот.
— Что там происходит? — Освальд встал и прошел к дверям.
Распахнув их, он увидел, что внизу у лестницы сидит одетая в белые джинсы и зеленую тунику Серена. Рядом лежали свалившиеся со стены доспехи. Заметив отца, она подняла голову, посмотрела на него огромными аквамариновыми глазами и весело рассмеялась.
