Из дневника Антонио
Рассказ о печальной жизни… со счастливым концом
«Прошу тебя, будь молодцом!»
В конце концов я так и не стал «молодцом». У меня просто не получилось им стать: я не смог подстроиться под требования моих родителей. Не сумел, и все тут. Невидимая сила заставила меня взбунтоваться против требований «быть молодцом» (сегодня могу сказать, что это моя большая удача).
Но что это вообще означало – «быть молодцом»? Сначала – быть вежливым, говорить спасибо, не сердить бабушку, не разбрасывать вещи… Потом – закончить школу (при этом, конечно же, вести себя прилично и стараться получать самые лучшие оценки), найти хорошую жену, создать семью, работать на высокооплачиваемой работе (лучше всего вместе с отцом), завести детей.
«Быть молодцом» означало быть как все, получать хорошие оценки, вести себя как все – в общем, быть «нормальным», слиться со сверстниками. Гулять, если все гуляют. Завести девушку, если все уже завели. Поехать на две недели на море, если все едут. Я вырос в атмосфере затхлости, распространявшейся во всех направлениях: «Будь молодцом, пожалуйста. Будь как все, будь нормальным».
Был даже период (длившийся, к сожалению, долгие годы), когда я чувствовал себя неправильным, другим только из-за того, что мои мечты и желания радикально отличались от желаний моих сверстников. Одним словом, молодцом меня назвать было нельзя: я не был нормальным и не был таким, как все.
В подростковом возрасте у меня возникла неприязнь к однотипным привычкам моих приятелей, и я отказался от мысли стать одним из них, о чем так мечтали мои родители. К великому беспокойству и неудовольствию мамы и папы, я целыми днями играл в видеоигры, читал Луизу Хей[2] (и к своим семнадцати годам понял благодаря ее книгам, что стану преподавателем и писателем), выходил из дома только ради хоккейных тренировок, отказался ездить с отцом в деревню, не мечтал о новых часах и солнечных очках, как у всех.
Я хотел свободы. Кроме свободы, я мечтал о МОЕМ будущем: я хотел жить на севере Италии, быть тренером по хоккею, писателем и преподавателем. Но для моего отца «быть молодцом» означало остаться в старой доброй Апулии (которую я в те времена ненавидел – главным образом из-за неотесанности, бесчувственности и дурного поведения окружающих меня людей), давшей начало его семье, прокормившей целые поколения. В Апулии я бы обрезал оливковые деревья, собирал виноград, сажал помидоры.
А вот для моей матери «быть молодцом» означало получить высшее образование и найти хорошую работу и жилье как можно ближе к ней, желательно в том же доме – по крайней меньше не дальше, чем в двух километрах (а потом расстояние между нами увеличилось до 1200 километров!), жениться на хорошей и красивой девушке (ну… хотя бы не хуже меня!) и родить маме чудесных, прекрасных и замечательных внуков (ну… хотя бы не хуже меня!).
И что же в результате? Я набрался смелости и отправился искать свое будущее. Потому что здесь нужна смелость – не столько для того, чтобы отправиться на поиски, сколько для того, чтобы сказать твердое «НЕТ!» всем родительским ожиданиям. Чтобы разрушить свой образ, сложившийся у других и соответствующий их ожиданиям, нужна смелость.
В четырнадцать лет я твердо решил, что не буду молодцом. Я решил уехать из дома, но еще не знал куда. Было около часа дня. Мы сидели за обедом. Стояло лето, все задыхались и потели от жары. Родители еще не догадывались, что им вот-вот предстоит вспотеть еще сильнее от моей новости. «Мама, папа, знайте: как только мне исполнится восемнадцать, я отсюда уеду». Оправившись от первого потрясения, родители принялись утешать себя мыслью, что это не всерьез, что это всего лишь безумная идея слетевшего с катушек подростка. Но внутри себя я знал и чувствовал, что все будет по-моему, и с того самого дня боролся за то, чтобы не стать попугайчиком, которого можно приручить (…внимание! Я не стал «плохим парнем»!). Я собирался уехать на поиски моего истинного «я», потому что знал: оно существует, но не мог найти его в тех местах, где мне приходилось бывать.
Думаю, пока я рассказал достаточно. Об остальных приключениях и о том, как в результате тысячи перипетий я оказался за 1200 километров от дома в кабинете Анджелы, я расскажу в следующей книге.
Да, рано или поздно я расскажу эту историю до конца… Мама и папа, готовьтесь!
Из дневника Роберты
Рассказ о печальной жизни… со счастливым концом
Я всегда была образцовым ребенком: отлично училась в школе, была хорошо воспитана, вежливо говорила со старшими, друзьями семьи, родственниками и посетителями, каждый день приходившими в наш дом. Я всегда улыбалась, одевалась аккуратно и была собранна. Я никогда не создавала родителям сложностей – напротив, это они мне их создавали (и пусть они не сердятся на меня, если читают эти строки). Помню слова, которые звучали в мой адрес чаще всего: «Пожалуйста, будь умницей!» или «Ты хорошо себя вела?»
Я задаюсь вопросом: была бы я той же воспитанной и вежливой девочкой, если бы эти тошнотворные, унизительные и обескураживающие фразы не били мне постоянно по ушам, словно отбойный молоток? Я никогда не понимала, почему я должна «быть умницей» и не могу вести себя так, как считаю нужным. Я точно не превратилась бы в чудовище и не вела бы себя ужасным образом! Зачем же меня заставляли носить маску образцового ребенка, которым родители хотели меня видеть? Почему они хотели считать себя более хорошими людьми и лучше себя чувствовать благодаря тому, что у них идеальный ребенок, а не благодаря тому, что состоялись как личности? Казалось, все идет как по маслу… Я была ребенком, о котором можно только мечтать… Но что за этим стояло? Я боялась темноты, не спала по ночам, писалась до четырнадцати лет, у меня часто случались вспышки ярости по отношению к матери, и, когда мы оставались с ней наедине или в кругу семьи, я часто грубила ей… Мне хотелось оставить место и для мистера Хайда[3], скрывавшегося внутри меня…
