Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
«Армия наша, – продолжал он развивать свою мысль, – наша фотография… С такой армией в ее целом можно только погибать… Россия кончит крахом, оглянется, встанет на все свои четыре медвежьи лапы и пойдет ломать… Вот тогда мы… поймем, какого зверя держали в клетке. Все полетит, все будет разрушено, все самое дорогое и ценное признается вздором и тряпками». На вопрос Лемке, не принять ли теперь в ожидании такой перспективы меры к спасению того, что можно спасти, «к меньшему краху», последовал ответ: «Мы бессильны… никакими мерами этого нам не достигнуть. Будущее страшно, а мы должны сидеть сложа руки и только ждать, когда все начнет валиться»{56}.
Таким настроениям в немалой степени способствовали поджигательские речи, звучащие с трибуны Государственной Думы. Атака велась систематически и продуманно, под флагом критики и строгой законности, и лидеры оппозиции твердили, что они все делают для пользы России, для освобождения народа от ига «темных сил», и что поэтому они не против царя как такового; что они настоящие «монархисты» и являются не «оппозицией Его Величеству», а «оппозицией Его Величества»…
Другими словами, что они против окружающих царя неверных слуг, для пользы же самого царя.
В то же время, 1 ноября 1916 г. лидер «Прогрессивного блока» П.Н. Милюков произносит в Государственной Думе речь, в которой прозрачно обвиняет царицу в измене. Впоследствии многие называли эту речь штурмовым сигналом революции!
Опытной рукой направляются слухи о дворцовом перевороте, о предстоящей неизбежной революции, о попытках царского правительства подготовки сепаратного мира с немцами и т. п.
Ползет клевета. Царь женат на немке, которой Германия конечно ближе, чем Россия! Царица – изменница России!
А за первой клеветой другая.
Царица неверная царю жена! Наследник? Да разве вы не знаете, что он не сын царя Николая? Наследник ведь сын генерала Орлова. А о Гришке Распутине слышали?
Под видом вседозволенной критики «святого старца» на страницах газет на самом деле чернили царскую семью и метили в основы государственного строя. Так велась кампания по подготовке общественного мнения для предстоящих переворотов в стране и царском дворце.
Член Государственной Думы, монархист В.В. Шульгин признавал: «Раздражение России… действительно удалось направить в отдушину, именуемую Государственной Думой. Удалось перевести накипевшую революционную энергию слова в пламенные речи и в искусные звонко звенящие “переходы к очередным делам”. Удалось подменить “революцию”, т. е. кровь и разрушение – “резолюцией”, т. е. словесным выговором правительству. Но… в минуту сомнений мне иногда начинает казаться, что из пожарных, задавшихся целью потушить революцию, мы невольно становились ее поджигателями».
Всякое слово обличения царского правительства и «темных сил» в такой обстановке моментально подхватывалось многоголосым эхом оппозиции, а всякое слово увещания правительства все больше глохло, как «глас вопиющего в пустыне». Император Николай II понимал, что в таких условиях каждая уступка правительства побуждает оппозицию к выставлению все новых и новых требований.
Стоит отметить, что в ноябре 1916 г., сразу же после знаменитой и скандальной речи Милюкова в Государственной Думе, императору Николаю II монархистами предлагался план разгрома оппозиции. Позднее этот документ оказался в следственных материалах делопроизводства по «темным силам» в составе Чрезвычайной Следственной Комиссии (ЧСК) Временного правительства. В документе под заголовком «Записка, составленная в кружке Римского-Корсакова и переданная Николаю II князем Голицыным» говорилось:
«В настоящее время уже не представляется сомнений в том, что Государственная Дума, при поддержке так называемых общественных организаций, вступила на явно революционный путь, ближайшим последствием чего по возобновлении ее сессии явится искание ею содействия мятежно настроенных масс, а затем ряд активных выступлений в сторону государственного, а весьма вероятно, и династического переворота, надлежит теперь же подготовить, а в нужный момент незамедлительно осуществить ряд совершенно определенных и решительных мероприятий, клонящихся к подавлению мятежа…»
Далее предлагалась конкретная программа действий, состоящая из 9 пунктов. Отметим лишь некоторые из них:
«I. Назначить на высшие государственные посты министров, главноуправляющих и на высшие командные тыловые должности по военному ведомству (начальников округов, военных генерал-губернаторов) лиц, не только известных своей издавна засвидетельствованной и ничем не поколебленной и не заподозренной преданностью Единой Царской Самодержавной власти, но и способных решительно и без колебаний на борьбу с наступающим мятежом. …
II. Государственная Дума должна быть немедленно Манифестом Государя Императора распущена без указания срока нового ее созыва.
III. В обеих столицах, а равно в больших городах, где возможно ожидать особенно острых выступлений революционной толпы, должно быть тотчас же фактически введено военное положение (а если нужно, то осадное), со всеми его последствиями…»
Это были предложения крайних правых, на которые император не пошел, т. к. стремился удержать ситуацию в равновесии, без резких шараханий из крайности в крайность.
Определенные круги оппозиции отдавали себе отчет, что с Николаем II договориться трудно, а с императрицей Александрой Федоровной просто невозможно, поэтому необходим переворот с выдвижением на трон более покладистого монарха. Конечно без помощи военных в таком деле не обойтись, кроме того, необходима была поддержка дипломатов. Если в армии существовала определенная оппозиция влиянию царицы на государственные и военные дела, то дипломатов Антанты стали запугивать перспективой заключения «распутинской кликой» сепаратного мира. Утверждалось даже, что экономический кризис в стране царское правительство создает искусственно, чтобы иметь повод вскоре предательски завершить войну за спиной союзников.
Такая тактика приносила определенный успех «Прогрессивному блоку». Это подтверждает, например, дневниковая запись французского посла в России Мориса Палеолога от 10 декабря (по новому стилю) 1916 г.: «Что политику России делает камарилья императрицы, факт несомненный. Но кто руководит самой этой камарильей? От кого получает она программу и направление?»{57}
Сложившуюся обстановку в стране ярко характеризовал в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович, который писал следующее:
«С наступлением лета 1916 года бодрый дух, царивший на нашем теперь хорошо снабженным всем необходимым фронте, был разительным контрастом с настроениями тыла. Армия мечтала о победе над врагом и усматривала осуществление своих стремлений в молниеносном наступлении генерала Брусилова. Политиканы же мечтали о революции и смотрели с неудовольствием на постоянные успехи наших войск. Мне приходилось по моей должности сравнительно часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
