Мама свято придерживалась девиза «Любой ценой!» во всем, что касалось родительской опеки, но, пожалуй, самым наглядным примером будет происшествие, которое мои родители назвали «Случай на спектакле в честь окончания восьмого класса».
Когда руководство театральной кафедры моей средней школы Гарвард-Вестлейк сообщило, что собирается представить весной пьесу «Сон в летнюю ночь», мама испытала пароксизм безумного восторга. Я тоже чрезвычайно возбудилась, так как мечтала сыграть роль Гермии еще со времен начальной школы, когда мама впервые прочла мне эту пьесу. То была роль моей мечты.
К сожалению, шанс получить роль Гермии равнялся вероятности оказаться в лапах пришельцев, планирующих вставить в меня анальный зонд. И ежу было понятно, что ученикам седьмых и восьмых классов ловить тут совершенно нечего. Главные роли всегда исполняли девятиклассники, которые честно заслужили это право, успев за школьные годы съесть свою порцию дерьма. Мамина реакция на такую негласную установку была следующей: «Что ж, если она негласная, значит нет такой установки. Ведь так?»
После первого прослушивания я весь ланч нервно расхаживала туда-сюда вместе с теми, кто еще продолжал надеяться. Мы кучковались возле доски для объявлений у дверей театральной кафедры, чтобы выяснить, кому удастся попасть на повторное прослушивание. Ну, если вы хоть когда-нибудь встречали человека, одержимого театром, который ждет сообщения, получил ли он роль, то вы, вероятно, должны знать, что в данный конкретный момент этот одержимый находится явно не в лучшей форме. К тому же кое-кто из наших детишек уже снимался в голливудских фильмах, а что еще хуже, родители некоторых из них были ведущими актерами, режиссерами и сценаристами, так что легко представить, в каком напряжении находились все ожидавшие. Одну девочку реально стошнило, а ведь она даже не страдала булимией! Вся наша притворная дружба моментально испарилась, и мы превратились в злобных маленьких зверюшек.
За две минуты до окончания ланча наконец появилась режиссер, прикрепила к доске список актеров и поспешно юркнула обратно к себе в кабинет, предусмотрительно заперев дверь, отделяющую ее от толпы взвинченных подростков. Перед доской объявлений мгновенно образовалось некое подобие мошпита, причем из-за чужих голов мне абсолютно ничего не было видно. Я подпрыгивала вверх-вниз, пытаясь хоть что-то разглядеть, но тут ко мне повернулся Ларри Глассман и, сверкнув брекетами, сказал:
– Мои поздравления, Кейт! Нас обоих вызвали на повторное прослушивание.
Он пробовался на роль Лизандра, героя-любовника и предмета воздыханий Гермии. Двое актеров-любителей, я и симпатяга Ларри, в седьмом классе играли в основном составе обоих шоу, и я была влюблена в него, в его металлический рот, в ломающийся мальчишеский голос, да и вообще. Его тихую привлекательность никто из девчонок не замечал, но – блин! – как же он мне нравился. Я покраснела:
– Спасибо, Ларри! И я тебя поздравляю!
Он нежно сжал мое плечо, отчего у меня кольнуло сердце, и ушел, оставив меня изнемогать от любви. Я подошла к доске объявлений, чтобы лично проверить результат, и срочно побежала звонить маме.
И что, по-вашему, она мне ответила?
– Начинай учить роль.
Вернувшись тем же вечером домой после тренировки по водному поло, мы застали папу на диване в гостиной, где обычно проходили репетиции. Мама ткнула пальцем в сторону кухонной двери:
– Майкл, вон!
Папа, с пультом от телевизора в руке, озадаченно поднял голову:
– Но я смотрю…
– Живо выметайся отсюда! Приготовь обед или типа того. Только здоровую пищу.
– Ким, да ладно тебе! Осталась всего минута до конца матча…
– Ох, вот уж не ожидала, что бокс окажется для тебя важнее будущего единственной дочери. А знаешь что? Не бери в голову, я все понимаю. Досматривай свое шоу. Но если Кейт не получит роль? Она не получит роль! И вообще, разве есть хоть какая-то разница между шансом получить главную роль в пьесе, поступить в колледж Лиги плюща, сделать блестящую карьеру, встретить интеллигентного мужчину, с которым она будет растить своих… или просто взять и бросить школу?! Так что спокойно досматривай свое шоу, Майкл, а мы уж как-нибудь перебьемся.
И папа, желая избежать участия в очередном этапе нашего репетиционного марафона, выключил телевизор и поплелся на кухню. Уж лучше заняться мытьем посуды, чем семь часов подавать реплики за героя-любовника.
– Ладно, Кейт! У меня есть потрясающая идея!
Потрясающая? Последняя мамина «потрясающая идея» состояла в том, чтобы сэкономить на отдыхе, в результате чего мы застряли в чужой стране в доме, кишащем летающими тараканами. Поэтому мой скептицизм был вполне оправдан.
Для повторного прослушивания наш педагог по театральному искусству выбрала сцену между Гермией и Лизандром, во время которой сексуальное влечение героев достигало апогея. Мама пошелестела страницами сценария и ткнула пальцем в выделенный текст:
– Вот эту строчку.
– Какую?
Я подошла поближе и увидела, что она имеет в виду кульминационный момент всей сцены, когда Гермия борется с искушением переспать с Лизандром.
– Уверена, что в этом месте остальные девчонки наверняка стушуются и не сумеют выложиться по полной.
– Хорошо, и что ты предлагаешь?
– Ну… вместо объятий и прочих глупостей ты, по-моему, должна разбежаться, прыгнуть на Лизандра, обвить ногами его талию и по-настоящему поцеловать. Попробуй, если сможешь, засунуть язык ему в рот.
Здрасте, приехали! Мамино коронное «любой ценой» снова подняло голову. С явной сексуальной агрессией. Если ты собираешься пробоваться на роль, зачем просто хорошо играть, когда можно выкинуть сверхсексуальный трюк, чтобы наверняка получить свое? Причем самое неприятное в случае маминых установок «любой ценой» было то, что они, как ни странно, практически всегда срабатывали. А сейчас наши желания совпадали: я и в самом деле жаждала получить роль.
Но с другой стороны, мне было тринадцать и я отчаянно не хотела выставлять себя форменной идиоткой перед толпой вредных подростков.
– Ты с ума сошла? На глазах у всех? Исключено! Ни за что! – Я воинственно сложила на груди руки.
– Кейт, я понимаю, что, возможно, хватила через край, и все же у тебя только одна попытка. Ну да, ты играешь хорошо, пожалуй, лучше всех остальных, кто участвует в прослушивании, но, чтобы отнять главную роль у Карли, тебе нужно совершить нечто из ряда вон выходящее. – (И конечно, как ни горько это признавать, мама была абсолютно права. Карли наряду с прочими девочками пробовалась на роль Гермии и считалась моей основной конкуренткой. Она была очень талантливой молодой актрисой, к тому же девятиклассницей, поэтому, если она вдруг с какого-то перепугу не провалит прослушивание, роль с 90-процентной вероятностью достанется ей.) – Да ладно тебе, давай хотя бы попробуем это отрепетировать, а завтра сама решишь. Попытка не пытка.
