Едва Баллард сделал шаг от ворот гаража, из темного подъезда дома послышался чей-то голос:
— Какого дьявола ты тут околачиваешься?
— Ищу Кена, — быстро ответил Баллард.
— Ищешь Хемовича? Ты его друг?
Интонация говорившего заставила его напрячься. Ответишь правильно — и ты на коне. Ошибешься — завалишь все дело. Спасла интуиция.
— Какой я ему, к чертовой матери, друг. Хочу изъять у него автомобиль.
Через несколько мгновений в подъезде зажегся свет. Все тот же голос сказал:
— Так и знал, что этот сукин сын вляпается в какое-нибудь дерьмо. Ему, видно, мало того, что он удрал с моей женой...
Теперь Ларри стало ясно, откуда Гизелла взяла адрес Хемовича — из справочника.
— А вы не знаете, где они сейчас живут, мистер Пресслер?
Дверь отворилась шире, и из нее выглянул пожилой человек с кислой физиономией, в халате и шлепанцах; после сна его волосы были всклокочены. На миг его глаза вспыхнули, но он покачал головой:
— Джинни работает в большой страховой компании на углу Кёрни и Калифорния.
— А как насчет Хемовича?
— По профессии он жестянщик. Но работает редко.
— А вы не помните цвет «роудраннера»?
— Конечно помню. Он желтый. Желтый, что твоя канарейка.
Было прохладно. В тусклом свете Баллард видел поднимающийся из их ртов парок.
Пресслер внезапно хихикнул:
— Когда я услышал, как вы возитесь у ворот гаража, я подумал, что это он, снова пытается украсть детей. Эта сука, моя жена Джинни, видите ли, очень скучает по ним. — Его лицо вдруг стало похоже на сжатый кулак; он достал из-за двери двустволку. — Если он сунется сюда еще раз, я ему вышибу все мозги. А в случае чего объясню: в мой дом, дескать, полез грабитель, я его и кокнул. Поняли?
Баллард понял. И поспешил убраться.
Тимоти Райан — 11, Джастин-Драйв
Это задание так и осталось невыполненным. Если только Хеслип не сделал это минувшей ночью. Имевшаяся о Райане информация была такова: двадцать один год, только что женился, работал на Южной тихоокеанской железной дороге, но ушел, поэтому никакого рабочего адреса. Прежним хозяином автомобиля был мелкий торговец из округа Мишн, специализировавшийся на старых автомобилях, которые можно было переделать в вездеходы, буксировочные машины и нечто подобное. Он продал Райану «шевроле» выпуска 1956 года, снабдив его всем, чем только смог: гоночными шинами, хромированными защитными колпаками и накладками, хромированной решеткой для передка, чтобы довести продажную цену до тысячи девятисот восьмидесяти девяти долларов.
Райан платил взносы три месяца, затем испарился.
Возможно, как раз тогда, когда умыкнул чужую жену.
Джастин-Драйв находилась в небольшом уютном жилом квартале на краю Бернал-Хайтс. В нужном Ларри доме было темно, нигде поблизости не маячил желтый «шевроле», но Баллард чертовски устал, и его уже не волновало, что ему придется будить спящих.
— Я не стану открывать вам дверь, — послышался в ответ на его стук дрожащий женский голос.
— Я только хочу знать, дома ли Тим Райан.
— Наша фамилия Грир.
— И вы не знаете Райанов?
— Мы живем здесь всего неделю, и мы... что? — Судя по тембру и интонации ее голоса, она наверняка была негритянкой. После паузы женщина добавила: — Муж говорит, что мистер Райан переехал к своему тестю, мистеру Харрингтону. Он живет на какой-то улочке возле пересечения Сан-Хосе и Океанской.
Баллард отправился к Дэли-Сити, на юг, через безлюдный город. Возле телефонной будки он остановился. В справочнике значилось сто двадцать три Харрингтона. Вернувшись в машину, Баллард тщательно изучил карту. Место пересечения Сан-Хосе и Океанской... Женева... Сенека... Онейда... Делано... Меда... Отсего... Так, а теперь снова заглянуть в справочник. Вот он, искомый адрес: Патрик 3. Харрингтон — 61, Онейда-стрит.
Это был квартал старых особнячков, по большей части оштукатуренных и отделенных от улицы небольшими газонами. Подъездные дороги вели к подземным гаражам. Стандартные постройки двадцатых и тридцатых годов, стоящие совсем рядом друг с другом, как и большинство домов в Сан-Франциско, городе длинных и узких земельных участков.
Гаражные ворота были закрыты, но не заперты; они легко поднялись вверх на хорошо смазанных петлях. Четырехлетний «крайслер-империал», черный и пыльный. По привычке Ларри постарался запомнить номер. Сведения, полученные по ходу расследования, нередко заставляют по-другому взглянуть на все дело.
Едва он притронулся к звонку, как дверь отворилась. Изнутри послышались звуки работающего телевизора. Снова тупик, черт возьми! Из открытой двери на него смотрел сутулый пожилой негр.
— Уже довольно поздно, сынок, — мягко упрекнул он.
— Наверное, мне дали не тот адрес, — произнес Баллард извиняющимся тоном. — Мне нужен Харрингтон, у которого есть зять...
— Я Харрингтон, сынок, Патрик 3. Но у меня нет никакого зятя.
Снова прокол. И все же он спросил:
— А что означает 3?
— Зебедия.
Занятное имечко! Он потер челюсть, удерживаясь от ухмылки. Будет о чем рассказать О'Баннону.
— Вы знаете Тима Райана?
— Да, но он не зять мне, а сын моей жены от первого мужа. Между зятем и пасынком, хочу заметить, есть существенная разница. Тим даже не женат. Сейчас он на работе — работает на ночной АЗС где-то на Женева-авеню. Не знаю точно, на какой именно. — Он внимательно посмотрел на Балларда. — Вы, наверно, по поводу его машины?
И вновь интуиция подсказала неожиданное решение. У всякого детектива очень быстро развивается интуиция.
— Да, Агентство Большого Джона по продаже подержанных автомобилей наняло независимого частного детектива для расследования нападения вашего пасынка на их человека.
— А вы знаете, что сказал тот чертов парень? Прямо в лицо Тиму? Он сказал: «Мы не позволим всяким там голожопым задерживать платежи». Ну что ему оставалось делать, подумайте сами.
Баллард, усмехнувшись, покачал головой. Сказанул так сказанул. Все сведения, предоставленные им клиентом, были ложными. Как бы не оказалось, что «шевроле» 1956 года на самом деле паровой автомобиль «стэнли» выпуска начала века, с дымовой трубой и прочими прибамбасами.
— Поезжайте по Женева-авеню, — сказал Харрингтон. — Не так много заправочных станций работает по ночам. А Тим не держится за то, за что не заплатил.
Баллард поблагодарил пожилого негра и пошел было прочь, но остановился и вновь взглянул на него:
— Могу я задать вам вопрос, мистер Харрингтон?
— Валяй, сынок. Но если ты заденешь какое-нибудь больное место, я завою.
