Снова мысленно выругавшись, я включила чайник и уже через пять минут заваривала крепкий чай в пузатом маленьком заварочном чайничке. Пить краску из пакетиков мне сегодня не хотелось.
Аромат свежезаваренного чая и найденная в недрах сумки конфетка несколько примирили меня с действительностью. Я сидела, снова уткнувшись в сканворд, и, стараясь не обжечься, потихоньку прихлёбывала горячий чай, когда в кармане завибрировал телефон. Я посмотрела на экран. Звонила мама мальчика, которого я ждала на занятие.
– Елена Викторовна, доброе утро. Вадик заболел, у него ночью температура поднялась. Так что, извините, он сегодня не придёт. И в среду, скорее всего, его тоже не будет.
– Ясно, – вздохнула я. – Ну, что ж, выздоравливайте. Обязательно позвоните, когда Вадик поправится, уточним время встречи.
Я допила чай и пошла одеваться. До следующего занятия было ещё четыре часа, и сидеть здесь всё это время было просто глупо.
Вернувшись домой, я, наконец, позавтракала и решила вздремнуть хотя бы полчасика, потому что состояние было довольно мерзкое: голова была тупая и тяжёлая, в глаза словно песка насыпали, а рот раздирала зевота. Но, несмотря на это, заснуть я так и не смогла, и встала в ещё худшем состоянии, чем легла. Оставалось только надеяться на то, что природа возьмёт своё, и к вечеру я взбодрюсь хотя бы от того, что вечер – это моё время. Но до вечера надо было ещё дожить.
К часу я снова приплелась в студию, по дороге купив конфет и печенья. Судя по началу дня, они могли мне сегодня пригодиться.
Следующие два занятия прошли более-менее спокойно, хотя и достаточно скучно. Тринадцатилетний мальчик-пианист меня чуть не усыпил, пытаясь сыграть пьесу, которую мы учили уже четыре урока, но которая и при четвёртом прослушивании выглядела так, будто мы её только что разбирать начали. Парень дома совершенно не занимался, но на занятия ходил исправно, поэтому я только вздохнула, в пятый раз начав объяснять то, о чём уже говорила четырежды. Девочка-вокалистка порадовала новой песней, которую ей захотелось разучить. Мелодия в ней была весёлая, быстрая и технически очень сложная, но я не стала отговаривать Машу. Ученица она способная, работать умеет. Поэтому, послушав принесённую Машей фонограмму, я пообещала, что со следующего занятия мы начнём разучивать это произведение: для начала мне надо было самой разобраться во встречающихся в нём трудных пассажах.
Третьим учеником был Виталий – сорокалетний мужчина, которому очень хотелось выступать на сцене, несмотря на полное отсутствие музыкальных данных. Пел он, отчаянно фальшивя, жёстким, визгливым голосом, абсолютно не соблюдая ни движения мелодии, ни её ритма, зато очень эмоционально, полностью отдаваясь процессу пения. И этим он меня и покорил. Когда он пришёл в первый раз, то, молитвенно сложив на груди руки, заявил:
– Вы – моя последняя надежда!
Из разговора выяснилось, что с ним отказались заниматься три преподавателя-профессионала, ведущие вокал в музыкальной школе и в колледже культуры. В один голос они ему заявили, что у него нет никаких способностей к музыке в целом и вокалу в частности, и что лучше ему найти какое-то другое хобби и не тратить зря время.
– А почему вы решили, что у меня вы сможете чему-то научиться? – удивилась я.
– Потому что мне сказали, что вы даже рыбу можете научить петь.
Я рассмеялась:
– Кто это вам сказал?
– Борис. Я с ним недавно познакомился, он узнал о моих трудностях и порекомендовал обратиться к вам.
Борис… Я улыбнулась, вспомнив этого симпатичного юношу, с которым мы пару лет очень плотно работали. У него была схожая проблема: парень абсолютно не владел своим голосом, хотя играл в ансамбле на гитаре и очень хотел петь. Сейчас он выступает в бэк-вокале, и, как я слышала, потихоньку выбивается в солисты.
– А вы знаете, как мы с Борисом занимались? Два года по три часовых занятия в неделю! И он ещё и дома работал, все задания выполнял. Я восхищалась его трудолюбием и старанием. А вы так сможете?
– Я ещё лучше смогу! – уверенно заявил Виталий. – Я готов работать каждый день по два часа.
– Ну, это уже перебор, – улыбнулась я. – Впрочем, посмотрим…
И мы начали заниматься.
Виталий действительно оказался очень старательным учеником. Через полгода кропотливых занятий я вдруг поняла, что мои усилия даром не проходят: голос его зазвучал мягче, Виталий начал слышать движение мелодии, да и с чувством ритма стало намного лучше. Я радовалась происходящим переменам и думала, что еще пара лет таких занятий – и Виталий точно запоёт. Лишь бы у него терпения хватило.
Но сегодня он преподнёс мне неприятный сюрприз.
Придя на занятие, он подождал, пока Маша оденется и, попрощавшись, выйдет за дверь и, сумрачно глядя куда-то поверх моей головы, заявил:
– Я сегодня последний раз пришёл.
– Что?! – Я не поверила своим ушам. Вот уж от кого не ожидала подобного заявления, так это от него. – Почему? Что случилось?
– Я понял, что у меня нет никаких способностей к музыке, и решил не тратить зря деньги.
– Виталий… – я растерялась настолько, что сразу даже слов нужных подобрать не смогла. – Вы не правы. За эти полгода вы многого добились. Мы с вами ещё очень мало занимаемся, но и то уже заметны сдвиги. Нельзя бросать на полпути. Давайте позанимаемся ещё хотя бы полгода, и вы сами увидите, насколько всё изменится. Вы же так хотели петь!
Я пыталась поймать его взгляд, но Виталий старательно отводил глаза, то теребя пуговицу на пиджаке, то внимательно разглядывая шторы на окне.
– Нет. Я всё решил. Я – полный бездарь. Мне лучше заняться каким-то более полезным делом. Извините.
– Хорошо, – расстроено согласилась я. – Но если вдруг передумаете, то приходите. Буду рада.
– Спасибо вам.
Он повернулся и пошёл к выходу.
– Виталий! – крикнула я ему вслед.
Он остановился
– Виталий… – я подошла и остановилась у него за спиной. – То, что вы – бездарь… это вам жена сказала?
– Какая разница! – с досадой ответил он, не поворачиваясь, и вышел, хлопнув дверью.
Да уж… и кто меня за язык тянул? Мне-то что до того, кто его так «приласкал»? А жене просто денег стало жалко, которые муж «выбрасывает на ветер». Наверняка заявила что-нибудь типа «Лучше бы ты мне шубу купил». Или – «на машину копил», или ещё на что-нибудь, что в хозяйстве пригодится. А вокал – кому он нужен. Из него шубу не сошьёшь…
Я почувствовала, что сейчас разревусь и, резко развернувшись, пошла к чайнику. Весь внезапно освободившийся час я пила чай, тупо жуя конфеты и мрачно размышляя о несовершенстве мира. Было очень жаль и Виталия, которому пришлось распроститься со своей мечтой, и своих усилий. Да и заниматься с ним мне нравилось намного больше, чем с умницами-разумницами, и без меня неплохо поющими, потому что он бросал мне вызов своей, как он сказал, бездарностью. Вызов моим преподавательским способностям, моим умениям, моим амбициям. И это было здорово и наполняло наши занятия каким-то особым смыслом.
