Он позвонил через неделю.
– Привет, журавлик! – услышала я сквозь помехи междугородней связи. – Я в Лазоревском. Надеюсь, ты меня не успела разлюбить?
– Где это, на юге? – удивлённо спросила я. – Что ты там делаешь? А учёба?
– У нас сейшн, – напыщенно и серьёзно ответил Олег. – Добирались сюда автостопом. Представляешь? Обратно также поедем. На дорогу дня три-четыре уйдёт.
Мне это ни о чём не говорило. Я только представила, как должно быть изнурительно такое передвижение. Пыль, инфекции, неудобства.
Он вскоре вернулся, но совсем другой. В него вселился весёлый и неутомимый чёрт. Улыбка была та же, те же руки, губы, а человек иной. Мы отныне зажили разной жизнью, продолжая всё же любить друг друга.
Я много занималась, готовилась к поступлению в политехнический институт, а Олег всё чаще исчезал без предупреждения. Возвращался он страстный, соскучившийся по моему телу, изголодавшийся по любви и поцелуям. Он утомлял меня смелыми исступлёнными ласками. Теперь любовь не тешила меня прежней светлой радостью, а обдавала пьянящей, ядовитой полынной горечью. Мы часто спорили, не приходя к согласию. Нам бывало трудно вместе, но и врозь невозможно. Мне случалось испытывать стыдливую неловкость за его странноватые выходки. Только наедине, когда он снимал свои «хипповые» причиндалы и шептал ласковые привычные слова, он был мой, прежний Олежка.
Именно в десятом классе с ним случилась ещё одна страшная беда. Это было в новогоднюю ночь. Во дворе у Литвинюка собралась большая компания. Планировали погулять до двенадцати, встретить Новый Год и разойтись по домам – в семьи. Вокруг было шумно и весело. Взрывались хлопушки, звучал переносной транзисторный приёмник. Светились окна в домах, на улице мелькали знакомые приветливые лица. В какой-то момент я потеряла Олега из виду. С удивлением обнаружила его за углом дома, рядом со странным парнем в овчинном тулупе. Тот был старше нас, и изрядно пьян. Они о чём-то спорили.
Я окликнула Олега. Он махнул рукой, крикнул:
– Я через минуту, журавлик!
Но спустя минуту незнакомец убегал, а Олег неестественно корчился. Странный собеседник ударил Олега ножом в спину. Как потом оказалось, острое лезвие прошло глубоко, разорвало селезёнку и задело плевру лёгкого. Причину ссоры я не выясняла, не до того мне было. Олегу срочно требовалась скорая медицинская помощь.
Операция длилась пять часов. Я ходила по двору больницы, не ощущая мороза. Сидеть в коридоре на месте я не могла. Меня увёл отец Олега.
– Пойдём домой, деточка, – устало сказал он. – Нам всем надо отдохнуть. Пока Олег полежит в реанимации, потом мы будем навещать его, ухаживать. Силы надо сейчас беречь.
Подключились все: его родня, мои родители, друзья, учителя. Олежка держался мужественно и быстро поправлялся. Однажды, уже начав ходить, он увёл меня по больничным коридорам в какую-то комнатушку, возможно, подкупив кастеляншу. Там, на больничных простынях и одеялах он жадно целовал меня, очевидно, превозмогая боль во всём теле. Я робко подчинялась, потому что боялась за его послеоперационные швы. Я старалась быть осторожнее и не перечила.
Того парня в тулупе задержали и арестовали. Его осудили, но Олег почему-то просил судью назначить самый минимальный срок. Его позиция осталась загадкой для всех. Преступника приговорили к семи годам заключения, но в чем состоял конфликт, осталось тайной.
В последние дни лета, когда я сдала все экзамены в институт, Олег опять исчез. Сам Полозовский никуда не пытался поступать. Его мать, Беата Мариановна сказала мне:
– Всё, о чём я мечтала – ваша красивая свадьба с Олежкой. Я люблю тебя, как дочь. Ты очень славная девочка. Мой сын не для тебя. Он испортит тебе жизнь, он погубит тебя. Мы так страдали за него, а он не жалеет нас. Я многого тебе не рассказываю, чтобы не огорчать. После него всегда будет оставаться выжженная земля. Я его мать, мне никуда от этого не деться. Плохо воспитала, проглядела, перелюбила, избаловала. Прости нас, девочка, и устраивай свою жизнь без него. Мы всегда поможем тебе, если потребуется.
Я уже ясно понимала, что она права, но не представляла дальнейшую жизнь без Олега. Он приручил меня. Я смутно задумывалась о самоубийстве, но эти пагубные мысли владели мной недолго. Проблески разума, страх и жалость к своим близким вытянули меня из бездны отчаяния.
Как чутко должны родители следить за настроениями своих неоперившихся детей! Глупые влюблённые отпрыски иногда оказываются у самого края жизни, безотчётно стремясь к смерти. Памятуя о собственных переживаниях, я зорко наблюдаю за моей дочерью Машкой.
Мой любимый опять свалился, как снег на голову. Олег встретил меня около института, налетел вихрем, обнимая и целуя на виду у всех.
– Слушай, давай на выходные поедем в одно место! – как ни в чём не бывало, предложил он.
Этот парень никогда не испытывал неловкости и не считал себя неправым. Он был сын радуги и цветов, дитя свободы.
В субботу Олег повёз меня на электричке в какой-то пансионат. Место было странноватое, мало приспособленное для полноценного массового отдыха.
– Заведение скоро закрывают на ремонт, но мы договорились с персоналом, – пояснил он мне. – Нам разрешили тут расположиться на пару дней. За деньги, естественно.
Компания собралась человек тридцать, не меньше. Люди были разных возрастов, но одетые в стиле хиппи, то есть в имитацию рванины, расшитой яркими нитками. Моё появление никого не удивило. Видимо, они привыкли, что к ним время от времени кто-то присоединяется. Я держалась отстранённо, только рядом с Олегом. Завязывать новые сомнительные знакомства мне не хотелось.
Стояла чудная, романтическая погода. Я была рада подышать свежим воздухом. Сказывались усталость и напряжённость первых недель учёбы в ВУЗе. Вечная отличница, я не могла выполнять задания кое-как. Система обучения существенно отличалась от школьной, и я изводила себя до слёз, стараясь преуспеть с первых дней, рьяно штудировала учебники. Ко всему прочему, волей-неволей пришлось знакомиться с новым многочисленным вузовским окружением, вступить в иную систему отношений. Всё вместе вызывало некоторый стресс в юном организме. Олег оказался рядом – такой близкий и родной, знакомый мне до боли каждой складочкой кожи, каждым волоском. Привычное утешает. Я потянулась к нему, как былинка к ласковому весеннему солнцу.
Мы гуляли допоздна по пустынной территории пансионата, наскоро перекусили по-походному потом уединились в одном из номеров. Постельного белья не было, на кроватях лежали только одеяла. Пришлось обустраиваться в этой скудной обстановке. Однако, вскоре я расслабилась, привычно оттаивая под его умелыми чуткими руками музыканта.
О, он знал моё тело лучше меня самой! Он умел вызывать негу и упоение, вырывать возгласы восторга, совершая пальцами неспешное путешествие, сантиметр за сантиметром, в потаённые уголки. Олег целовал мне ступни. Смешными скрещёнными пальчиками он ласково играл, забавляя меня и себя. Олежка расправлял их, гладил, но они, упрямцы, упорно принимали неправильное, но удобное им положение. Мои недостатки вызывали в нём любовный восторг. Он исследовал их и искренне наслаждался. Сквозь полузакрытые веки я видела, как он наблюдает за мной, ловит мои содрогания, звуки, дыхание. При этом я оставалась девушкой! Он всё ещё берёг меня! Возможно ли не любить такого человека и не испытывать к нему благодарность? Я была не в силах бороться с искушением моей юной плоти.
