Он замолк.
— А что если ему удалось ее соблазнить? Она, в конце концов, смертная, — продолжал Бог, голос его сделался суровым. — Однажды Мина поклялась в верности и любви Королеве Такхизис только для того, чтобы отречься от нее ради меня. Может быть, Мина променяла меня на Нуитари. Может быть, они оба готовят заговор против меня. Я могу угодить в ловушку…
— Мой господин! — Рыцарь Смерти отчаянно старался уследить за скачками мысли своего Повелителя.
— Ты сказал, Зебоим заполучила фигурку кхаса, в которой заключена душа ее сына? — спросил Чемош.
— Это не моя вина! — поспешно начал Крелл. — Там были кендер и огромный жук…
— Прекрати хныкать! В кои-то веки ты сделал что-то правильно. Я хочу дать тебе одно задание.
Креллу не нравилась лукавая улыбка Бога.
— Что это за задание, мой господин? — неохотно спросил Рыцарь Смерти. — Куда мне нужно идти?
— Можешь сейчас же прикончить меня на месте, господин, так будет проще.
— Ну-ну, Крелл, — успокаивающе проговорил Чемош. На него внезапно напало беспричинное веселье. — Морская Королева будет рада видеть тебя. Ты ведь принесешь ей благую весть, если только она позволит тебе прожить достаточно долго, чтобы ты успел ее сообщить…
Глава 2
Гном и полуэльф смотрели в чашу из драконьего серебра. Оба потешались, глядя на Чемоша, скорбящего по своей «покойной» госпоже, высмеивали Повелителя Смерти, как делали уже много дней подряд, когда все вдруг ужасно испортилось.
— Он идет на нас! — произнес гном встревожено.
— Нет, не может быть, — ухмыльнулся полуэльф.
— Говорю тебе, он обо всем догадался! — закричал гном. — Смотри! У него меч! Завершай заклинание, Каэле! Быстрее!
— Нет никакой опасности, Базальт, — заверил Каэле; его губы застыли в улыбке. — Как ты себе это представляешь? Что он прыгнет сквозь время и пространство и отрежет нам уши?
— А откуда тебе знать, что он этого не сделает? — взревел Базальт. — Он же Бог! Заканчивай давай!
Каэле бросил взгляд на пылающее яростью лицо Бога — его глаза были похожи на вечные огни Бездны — и решил, что его товарищ, маг, возможно, прав. Полуэльф взялся за тяжелую металлическую чашу обеими руками, уперся покрепче в пол и сбросил ее с постамента, выливая на пол содержимое. Кровь выплеснулась к босым ногам Каэле и брызнула на черную мантию гнома.
Бог со своим мечом исчез.
Базальт утер лицо черным рукавом.
— Он был так близко!
— Я все-таки сомневаюсь, что он мог бы нам что-то сделать, — пробормотал Каэле.
— Лучше не рисковать, выясняя это.
Каэле вспомнил гигантский меч, который держал в руке Бог, и вынужден был согласиться. Они с Базальтом стояли в молчании и мрачно рассматривали пустую чашу из драконьего серебра и лужу крови на полу. Оба думали о другом Божестве, которое может рассердиться. Божестве, находящемся гораздо ближе.
— Это была не наша вина, — пробормотал Каэле, кусая ногти. — Мы должны во всем признаться.
— Всего лишь вопрос времени. Чемош все равно раскрыл бы обман, — согласился Базальт.
— Удивительно, что дело вообще так затянулось, — прибавил Каэле. — Он же все-таки Бог. Не забудь подчеркнуть это, когда будешь рассказывать хозяину о том, что произошло…
— Когда я буду рассказывать ему! — возмутился Базальт.
— Ну да, конечно, ты будешь ему рассказывать, — холодно заявил полуэльф. — Ты же Смотритель Башни, в конце концов. На тебе лежит ответственность. Я просто твой подчиненный. Тебе и рассказывать хозяину.
— Я Смотритель Башни. А за заклинание, вызывающее иллюзию, отвечаешь ты! Насколько я понимаю, это ты виноват, что Чемош обо всем догадался! Наверное, ты сделал какую-то ошибку…
Каэле оставил в покое свои ногти. Его длинные тонкие пальцы скрючились, руки стали похожи на лапы с выпущенными когтями.
— Наверное, если бы ты не стал паниковать и не приказал мне тут же прервать действие заклинания…
— Прервать заклинание! О чем это вы говорите?
Суровый голос прозвучал у них за спиной. Оба черных мага обменялись встревоженными взглядами, потом, приняв подобострастный вид, развернулись к своему повелителю Нуитари, Богу Черной Луны, и согнулись в низком поклоне.
Оба были в черных мантиях, обозначающих их приверженность Нуитари, — на этом сходство между ними заканчивалось. Каэле был высоким и тощим, с растрепанными сальными волосами, которые он редко удосуживался мыть; наполовину человек, наполовину эльф, он ненавидел обе эти расы. Базальт — коренастый гном, в чистой, аккуратной мантии, с заботливо расчесанной бородой — любую расу жаловал не слишком.
Распрямившись, они оба попытались принять непринужденный вид, словно понятия не имели о том, что стоят на каменном полу, залитом драконьей кровью, а у их ног лежит перевернутая чаша из драконьего серебра.
Долговязый Каэле устремил свой длинный нос на Базальта, который смотрел из-под густых черных бровей на полуэльфа.
— Скажи ему, — буркнул Каэле.
— Сам скажи, — прорычал Базальт.
— Кому-нибудь из вас придется сказать, и чем скорее, тем лучше, — прошипел Нуитари.
— Чемош разоблачил наваждение, — сообщил гном, стараясь выдержать темный и беспощадный взгляд Бога, что оказалось нелегко.
— Он пошел прямо на нас, — вставил Каэле, — размахивая громадным мечом. Я говорил Базальту, Бог ничего не сможет нам сделать, но он ударился в панику и потребовал прервать заклинание…
— Я не требовал, чтобы ты переворачивал чашу, — засопел Базальт.
— Это ты завывал, как раненый дракон…
— Да ты испугался не меньше меня!
Нуитари нетерпеливо взмахнул руками. Базальт, струсив, спросил тихо:
— Повелитель, а Чемош явится, чтобы освободить ее?
Уточнений не требовалось.
— Возможно, — ответил Нуитари. — Если только мудрость Повелителя Смерти не больше, чем его одержимость.
Каэле искоса посмотрел на Базальта, который в ответ пожал плечами.
Круглое лицо Бога, с припухшими веками и полными губами, было совершенно бесстрастно. Маги не могли определить, доволен он или нет, удивлен или встревожен или же ему просто все это смертельно надоело.
— Уберите здесь, — вот и все, что сказал Нуитари, прежде чем развернуться и уйти.
Магам потребовались объединенные усилия, чтобы водрузить тяжелую чашу в форме змееподобного дракона на постамент. Когда та оказалась на своем месте, они уставились на лужу, растекшуюся по каменным плитам пола.
