– Я не кретин, – оскорбился Ричард.
– Ш-ш-ш, – оборвала она. – Эй?
Из-под дивана блеснули два черных глаза. Потом показался розовый нос. Наконец зверек вылез и подозрительно огляделся по сторонам. «Все-таки крыса, – решил Ричард. – Для мыши она слишком велика».
– Здравствуй! – тепло сказала д'Верь. – С тобой все в порядке?
Она протянула руку. Взобравшись на ладонь, грызун пробежал вверх и удобно устроился на сгибе локтя. Д'Верь погладила его пальцем по спинке. Крыса была темно-бурая, с длинным розовым хвостом. На боку у нее белело что-то, подозрительно напоминавшее листок свернутой бумаги.
– Это крыса, – сказал Ричард, чувствуя, что бывают времена, когда можно простить человека, говорящего очевидные вещи.
– Ну да. Ты собираешься извиниться?
– Что?
– Извиниться.
Может быть, он неверно ее расслышал? Или, может, это он тут сошел с ума?
– Перед крысой?
Д'Верь промолчала – довольно многозначительно.
– Мне очень жаль, – с достоинством сказал Ричард крысе, – если я тебя напугал.
Крыса подняла на д'Верь блестящие глазки.
– Нет, он искренне говорит, – сказала девушка. – Это не пустые слова. И что у тебя для меня есть?
Ее пальцы повозились на боку крысы и наконец отвязали сложенный во много раз кусочек бурой бумаги, прикрепленной чем-то, что показалось Ричарду слишком уж похожим на ярко-синюю резинку.
Это действительно был листок бурой бумаги с обтрепанными краями и каракулями черными чернилами. Прочтя послание, д'Верь кивнула.
– Большое спасибо, – сказала она крысе. – Я очень ценю то, что ты для меня сделала.
Сбежав с ее руки на диван, грызун глянул возмущенно на Ричарда, а потом исчез в тени от журнального столика. Девушка по имени д'Верь протянула листок Ричарду.
– Вот прочти, – сказала она.
День в Большом Лондоне клонился к вечеру, а поскольку надвигалась осень, быстро темнело. Доехав на метро до Тоттенхэм-Корт-роуд, Ричард теперь шел на запад по Оксфорд-стрит, зажав в руке листок бумаги.
– Это записка, – сказала она, протягивая ему листок. – От маркиза де Карабаса.
Ричард был уверен, что где-то слышал это имя раньше.
– Как мило, – сказал он. – У него что, открытки кончились?
– Так гораздо быстрее.
Он миновал сияющие огнями витрины мегамаркета «Вирджин» и сувенирную лавку, где торговали шлемами лондонских бобби и игрушечными красными лондонскими автобусами, потом кафетерий, где продавали пиццу ломтями, а за ним повернул направо…
– Ты должен следовать этим указаниям. Постарайся, чтобы за тобой никто не увязался. – А потом она со вздохом добавила: – Мне, правда, не следовало бы настолько тебя впутывать.
– Если я буду следовать этим указания… это поможет тебе отсюда выбраться?
– Да.
Он свернул направо, на Хэнвей-стрит. И хотя всего на несколько шагов отошел от сияющей огнями суматохи Оксфорд-стрит, точно очутился в другом городе: Хэнвей оказалась узким и унылым богом забытым переулком с мрачными магазинами грампластинок, единственный свет лился в него из подпольных питейных клубов на верхних этажах. С нехорошим предчувствием он решительно зашагал в темноту.
– «… оттуда налево, на Хэнвей-плейс, а потом снова направо, в переулок Орм. Там остановиться под первым фонарем…» Ты уверен, что это тебя не затруднит?..
– Уверен.
Никакого переулка Орм он не помнил, хотя однажды бывал на Хэнвей-плейс. Там был подвальный индийский ресторанчик, который очень любил его приятель Гарри. Насколько Ричард помнил, Хэнвей-плейс упиралась в тупик.
А вот и сам ресторанчик – «Мэндир»; Ричард прошел мимо открытой двери и гостеприимно освещенных, уходящих вниз ступенек, а потом свернул налево.
Он ошибался. Переулок Орм действительно существовал. Он даже табличку на доме увидел:
ПЕРЕУЛОК ОРМ № 1
Неудивительно что раньше он его не замечал: это был узенький проход между двумя домами, освещенный потрескивающим газовым рожком.
«Такие уже нечасто увидишь», – подумал Ричард и поднял листок поближе к свету, чтобы прочитать, что делать дальше.
– «Потом повернуться вокруг себя трижды противусолонь». Это еще что значит?
– Противусолонь значит против часовой стрелки, Ричард.
Чувствуя себя глупо, он повернулся три раза.
– А зачем мне делать все это лишь для того, чтобы встретиться с твоим другом? Я хочу сказать, зачем нужна эта чушь…
– Это не чушь. Честное слово. Просто… пойди у него на поводу, ладно? – И она ему улыбнулась.
Он закончил поворачиваться. Потом прошел проулок до конца. Ничего. Металлический бак для мусора, а возле него что-то вроде горы тряпья.
– Эй? – позвал Ричард. – Есть тут кто-нибудь? Я друг д'Вери. Эй?
Но нет, тут никого не было.
Ричард даже испытал облегчение. Теперь он пойдет домой и расскажет девушке, что ничего не случилось, а потом позвонит в соответствующие инстанции, и умные люди во всем разберутся.
Смяв листок в плотный ком, он швырнул его в сторону мусорного бака.
То, что Ричард принял за груду тряпья, развернулось, потянулось и плавно встало, а смятый бумажный ком поймала в воздухе чья-то рука.
– Полагаю, это мое, – сказал маркиз де Карабас.
На нем было щегольское черное одеяние, не совсем сюртук, не совсем шинель, поношенная одежда и высокие байкерские ботинки. На исключительно темном лице горели белки глаз. А еще он на мгновение сверкнул белыми зубами, словно усмехался собственной шутке, и, поклонившись Ричарду, произнес:
– Де Карабас к вашим услугам, а вы будете?..
– М-м.. – выдавил Ричард. – Э-э… М-м-м…
– Так. Ты Ричард Мейхью, молодой человек, который спас нашу раненную д'Верь. Как она себя чувствует?
– Э… Нормально. Рука у нее еще немного…
– Быстрота ее выздоровления, без сомнения, поразит всех нас. Ее семья обладает удивительной способностью к исцелению. Просто чудо, что кому-то удалось их всех убить, а?
Человек, называвшийся маркизом де Карабасом, беспокойно расхаживал взад-вперед по проулку. Ричард уже понял, что маркиз из тех, кто постоянно пребывает в движении, точно крупный зверь семейства кошачьих, ягуар, например, а может быть, черная пантера.
– Кто-то убил семью д'Вери? – переспросил Ричард.
– А ведь мы недалеко уйдем, если ты так и будешь повторять все, что я скажу, правда? – усмехнулся маркиз, который теперь стоял перед Ричардом. – Сядь, – приказал он.
