Только Марта была более чувственной, мужчины столбенели, когда она шла по улице, а Юджин бросался к роялю и пел — в общем-то всю жизнь он пел одно и то же: гимн во славу Марты. То было пение ангела, лишь обликом похожего на мужчину. Юджин не мог иметь дела с Мартой, как и с любой другой женщиной, ему доступно было только любоваться ее телом…
«Юджин, у меня к тебе деловое предложение…» — вспомнилось ему.
То, что предложила Марта, потрясло его тогда, но Юджин принял бы любое предложение от этой девушки.
Она повела его на заброшенный старый склад, впрочем, может быть, в прежние времена это был какой-то сарай, впоследствии зажатый новыми кварталами. Киношники арендовали помещение для съемок. Юджин не знал, что за фильм они снимали, да ему было все равно: он последовал бы за Мартой хоть в ад.
Юджин гордился несказанно, его просто распирало от счастья, что он идет рядом с ней, в то время как другие мужчины, облизываясь в прямом и в переносном смысле, пускали слюни и оглядывались. Он чувствовал запах Марты, ее терпкие, крепкие духи, ласкал взглядом огненные волосы, которыми играл ветер… Они накрывали ему макушку — он был тогда гораздо ниже Марты — и жгли будто огнем. Его черные волосы, аккуратно и гладко причесанного мальчика из церковного хора, казались покрытыми сусальным золотом, словно маковки православных церквей.
— Откуда ты взяла этого шкета? — фыркнул длинноволосый парень с собранными красным шнурком в хвост светлыми волосами.
На память Юджину пришел детский анекдот — может ли лысый быть кудрявым? Ответ: может, если кудри ниже лысины. Юджин тихо засмеялся.
— Молчи, Дик, этот парень настоящий ангел.
— Ну-ну. А ангел согласен на то, что я ему предлагаю?
— Ты предлагаешь это через меня, значит, он согласен. Правда, Юджин?
Юджин покраснел, а Марта поцеловала его в макушку. Кожа под волосами сразу запылала, сердце забилось.
— Значит, так, ангел ты наш. Вот, держи. — Парень сунул ему тетрадку с нотами. — Она, — он кивнул на Марту, — тоже будет играть ангела, только падшего. — Длинноволосый захихикал. — Детям смотреть не разрешается. Но ангел, падая в сущий ад, должен петь твоим голосом.
Юджин ни разу не видел тот фильм, но, когда много лет спустя вышел саунд-трек, когда мистификация была раскрыта и на ней они с Мартой хорошо заработали, — он послушал свое пение и удивился: то был и в самом деле голос ангела. Надо отдать должное, лысый-кучерявый оказался парнем не без мозгов. Его фильмы полны настоящей музыки. Ну а что у него выделывали артисты… За что платили, то и выделывали.
А когда «пение» Марты услышали серьезные киношники и пригласили ее уже как поющую актрису, Юджин снова пел вместо нее и по-прежнему его имя не упоминалось в титрах. Но ему уже прилично платили, и Юджин был не просто доволен, а счастлив, что его голос вошел в тело Марты и он хотя бы так слился со своим кумиром.
Более того, они пошли дальше — концертировали вместе. Марта стояла на затемненной сцене, а Юджин за специальным занавесом, и Марта невероятно артистично исполняла роль певицы.
А потом в жизни Марты появился Александр Раффлз, Алекс… Голос Юджина вышел из ее тела навсегда, но этот выход она обставила фантастически… Да, это был триумф для обоих.
В дверь тихо постучали, Юджин вынырнул из воспоминаний в реальность. Доктор, без всякого сомнения.
— Входи, Роберт, — разрешил он и повернулся в сторону двери.
— Доброе утро, Юджин.
Роберт был свеж и энергичен. Юджин вдруг подумал, а сколько ему лет, доктору? Едва ли меньше, чем ему. Но как легко он двигается… Стоп-стоп, вот об этом не надо. Юджин, ты что же, всерьез полагаешь, что, начав новую жизнь формально, фиктивно, изменишься на самом деле?
— У тебя бодрый вид сегодня.
— Погода хорошая, Роберт. — Юджин улыбнулся и указал на окно. — Посмотри, как замечательно выглядят сегодня мои голубые розы.
Роберт кивнул, но по его лицу пробежала тень легкого удивления.
— И желтые, и алые совсем неплохи, Юджин. Ты так не считаешь?
— Согласен. Но голубые необычны. Мне так хотелось победить природу… Кажется, я сумел.
— О да. — Роберт кивнул, хотя и не понимал до конца, куда клонит пациент.
— Как ты догадываешься, я не о розах.
Роберт вскинул брови от неожиданности. Они с Юджином давно не разговаривали во время утреннего докторского визита на посторонние темы.
— А о чем же? — осторожно спросил Роберт.
— О жизни и смерти.
Роберт молчал, ожидая продолжения.
— Я женюсь, Роберт.
Врач бросил быстрый взгляд на своего давнего пациента, отношения с которым стали почти приятельскими, и, вынимая из саквояжа тонометр, бесстрастно спросил:
— Позволь померить давление, Юджин?
— Я не удивлюсь, если тебе захочется направить меня на обследование к психиатру. — Юджин хитро усмехнулся. — Ничего, я тебя прощу, друг мой.
— Ну что ты, ты волен делать все, что пожелаешь, — осторожно проронил Роберт.
— Сколько у меня времени? — тихим настойчивым голосом спросил Юджин, закатывая рукав рубашки.
— Ну это уж как Господь распорядится.
— А ты на его месте сколько бы мне отпустил?
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду — до того мига, когда я превращусь в растение, ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю. — Юджин начинал злиться.
Роберт поднял голову и холодно посмотрел в еще более холодные глаза Юджина Макфайра.
— Твоя юная, как я полагаю, жена не успеет забеременеть.
Юджин расхохотался.
— Отлично, Роберт! Таким ты мне нравишься гораздо больше. Но ты сам знаешь, что от меня ни одна женщина не смогла бы забеременеть. Не мне тебе объяснять. Что ж, я тоже кое-что сделал в этом мире, поклонники и поклонницы обоего, заметь, пола забеременели моей музыкой.
Роберт улыбнулся.
— Или ты другое имел в виду? — не унимался Юджин. — Не успеет забеременеть на стороне и предъявить мне наследника? О нет, старый Макфайр тоже кое-что соображает. Мозги, слава Богу, без костей, там нет инфекционного артрита. Моя невеста уже беременна.
— Вот как? — На лице Роберта отразился неподдельный интерес.
— Да. Гонками «Формулы-1».
— О Господь милосердный! Какой отчаянный вид спорта. Но разве женщин туда уже допустили?
— Пока нет, но моя юная избранница очень хочет. И я в качестве свадебного подарка покупаю ей гоночный болид.
— Она, конечно, американка, — пробурчал Роберт.
— Ну не африканка же. Сам знаешь, черные женщины хотят от мужчин того, чего я не могу им дать. Так ты поздравишь меня наконец?
