Я отложил книжку, выпрямился в крутящемся кресле и обратился к технике Позитивного Мышления, повторяя Формулы Положительной Самооценки, которые мне удалось выработать в ходе групповых занятий.
— Я юный бог, — сказал я себе. — Я багряный лев на знамени, трепещущем на ветрах Азенкура.[7]
— Стив, ты чего?
Я открыл глаза. В дверь заглядывал Алан. Его лицо с четкими, как у мультяшного героя, чертами светилось любопытством.
— Ничего, заходи. Как дела?
— Нормально, босс. Спасибо за вчерашний вечер.
Своей обычной заученно-небрежной походочкой Алан прошел по кабинету и уселся в кресло.
— Как тебе Мэри?
— Ничего. Кумар носа не подточит — вот ее жизненный девиз. А ты как? Держишься?
В его идеально нейтральном прононсе вдруг прорвались тщательно вытравленные нотки какого-то местного говора.
— С трудом.
— Ты не особо психуй из-за встречи. Я бюджетный прогноз на три года просмотрел — вроде ничего, цифры нормальные. Салли, скорее всего, согласится.
Он развалился в кресле и закинул ноги на стол, как староста в школьной рекреации. Несмотря на длинные волосы, бейсболку и куртку от «Истерик Гламур», Алан в свои тридцать три года так и остался малолетним пижоном из частной школы.
— Тони пришел уже?
— Нет пока.
— Ты ему пересказывал, о чем мы говорили?
— Что ты его уволить хочешь? Нет. — Я решительно покачал головой.
— Хорошо. Нам надо это обсудить.
— Не знаю, что ты там задумал, только я уже сказал: я в этом не участвую.
— Хорошо, хорошо… Кстати, я тебе говорил, что у Салли теперь персональный астролог? Мне Джулия сказала. Она теперь, как Йоко Оно — чуть что, сразу с ней советуется.
— Ну да. Или как Гитлер.
Алан засмеялся. Потом заметил на джинсах пятнышко от творога и отскреб его ногтем. Аура безукоризненной чистоты, окружавшая его, как карапуза из рекламы овсяных хлопьев, была восстановлена. Как-то на одном из благотворительных вечеров, где выступала Мэри, я видел принцессу Диану. От нее веяло такой же вылизанной стерильностью.
Солнце ярко светило поверх юстоновской высотки, и лицо Алана лоснилось, как будто его обмакнули в винил. Гладкое пластиковое лицо игрушечного супермена. Алан подался вперед и уперся ладонями в стол.
— Стив, ты пойми, у меня просто нет выхода: мы слишком много тратим. Мы сейчас никому не докажем, что нам нужны три директорских оклада. Мы втроем в год получаем полтораста тысяч — это еще без машин и всего остального. А ты видел, как он фонды расходует? Не думаю, кстати, что Салли ему это спустит. Я бы лично не спустил…
— То есть ты предлагаешь нам троим урезать себе зарплаты?
(Оклад у всех нас был одинаковый.)
— Да нет… Слушай, это здорово, конечно, что ты его так защищаешь, но ему, по-моему, сейчас просто нужно время, чтобы прийти в себя. И ему лечиться надо: у него с алкоголем проблемы. Ты его машину видел? Он же так мог кого-нибудь убить.
— Он не пьяный был.
— Если не пьяный, значит, с похмелья.
— Так, давай сейчас сразу договоримся: мы с ним десять лет компанию тянем. Я его топить не буду. Ты вообще понимаешь, что ты мне предлагаешь?
— Ты сам видишь, что он манкует.
— А ты знаешь, почему он пьет? Он боится, что ты его выпрешь. Слушай, Алан, а может, ты себе зарплату урежешь, а? Все-таки ты из нас последний пришел…
— Если ты так думаешь — хорошо. Я вообще не понимаю: я тут чего-то дергаюсь, компанию спасаю… на фига мне это надо-то?
Он встал, и я струсил. В глубине души я знал, что без него на собрании нам ловить нечего.
— Ладно, прости, — сказал я. — Садись. Просто у меня стресс сейчас…
— Ничего, я понимаю. Ты просто подумай: если он где-то на год уйдет, его двадцать процентов никуда не денутся, а он пока спокойно все проблемы решит.
— Ничего он не решит, а только еще хуже увязнет. Он, между прочим, только что развелся. Ты представляешь вообще, что это такое?
— Не представляю. Только я не думаю, что он будет себя больше уважать, если мы его к себе на шею посадим, — торжественно произнес он.
Да, такие-то вот и становятся к тридцати шести годам во главе муниципальных предприятий.
— Уважать, говоришь? А кто его гоняет, как курьера какого-нибудь?
Алан глубоко вздохнул:
— Да, я согласен, у нас с Тони есть проблемы. Но тебе сейчас лучше эмоции не подключать. Ты подумай реально: что будет с тобой? Что будет с Лиз? Как ты думаешь, зачем Салли назначила собрание? Ей нужно, чтобы мы реструктурировались. Если мы сами между собой не разберемся, она все за нас решит… Слушай, Стив, я понимаю, это дело трудное, но давай не будем из-за этого портить отношения, ладно? Ты знаешь, и я знаю — я это делаю ради компании.
Меня уже начало тошнить от этих разговоров.
— Слушай, а позавчера вечером, когда мы от тебя ушли — у тебя потом все нормально было?
Алан мгновенно переменился в лице:
— Да. А что? Что должно было случиться?
Он замер и впился в меня глазами, пытаясь понять, к чему я клоню.
— Да так. Просто я тебе в полпервого позвонил, когда до дома доехал, и в трубке такой звук был, как будто у тебя там драка была или еще что-то такое… И крикнул кто-то. Женский голос.
Он смотрел на меня с каменным лицом:
— А почему ты раньше не сказал?
— Не знаю. Думал, не туда попал.
— Наверно, да. Я в полпервого уже спал, — сказал он, осматривая свои безупречные ногти в поисках микробов.
Я понял, что он врет, и почувствовал, что у меня на него что-то есть, что с этой минуты баланс сил переменился в мою пользу. Теперь бы еще с Клэр поговорить…
— Мне, правда, где-то в полчетвертого ночи звонили и трубку повесили. Это ведь не ты был?
— Не я. Наверно, опять ошиблись. Ты на станцию позвони — пусть твой номер проверят.
Алан подался вперед, прикидывая, как ему выгодней себя вести.
— Слушай, Стив, ты классный профессионал. Если у тебя и дальше так с маркетингом пойдет, да еще и мне с развитием бизнеса никто мешать не будет, мы через год компанию на ноги поставим. Тони — классный дизайнер, но ведь мы сейчас дизайном мало занимаемся. Да и спроса на это все нет. Если цифры посмотреть, сразу все видно. Для нас будущее — это опт, а оптовую сеть ты развивал. Ты просто подумай хорошо, ладно?.. Да, слушай, может, подъедешь в Челси? Гудрун говорит, у Джилл там с кассой проблемы.
