Утром, по привычке наскоро ополоснувшись, они возобновили осмотр предметов, они вертели их в разные стороны, а некоторые пытались разобрать. Они обнаружили, что все вещи из первого мешка были с подвохом, а вся мебель ненадежной. Концы гвоздей были затуплены, лезвия сабель со скошенными краями; полые галстучные булавки содержали различные жидкости, а рукоятки кинжалов — ртутные капсулы, обеспечивавшие им равновесие. Стулья, как только сядешь на них, разваливались, а вешалки сбрасывали одежду. Даже в тюрбанах были спрятаны потайные емкости с доходившими до рта незаметными трубочками. На дне корзины они нашли старую жеваную карамельку, вероятно, выплюнутую спрятанным туда заскучавшим ребенком.
Артур постановил, что нужно действовать обдуманно, тогда-то и начались безрассудства. Они были еще далеки от ловкости, позволяющей делать предметы незаметными или видеть, что скрывается за самыми непроницаемыми для взора вещами, так что занялись катастрофическими опытами. Гильотина, конечно же, не имела никакого отношения к номеру с блохой, последнюю они выпустили из склянки, чтобы разрисовать белой фосфоресцирующей краской из флаконов мешка для химических экспериментов, затем одели ее в костюмчик черного бархата, в котором она почти тотчас и умерла, приконченная ядовитыми испарениями от росписи. Пришлось засвидетельствовать, что их капитал уменьшился. Лапочка пошел в лес, чтобы найти замену, и отыскал там муравьеда, от которого в клетке с подвохом вскоре осталось мокрое место, хотя они собирались немного с ним помудрить. Они принялись стрелять по прочим зверушкам и поранили их. Они собрались магнетизировать змею и были покусаны. Они стреляли по собственным теням, но те не поддавались. Артур сказал, что нужно теперь отыскать волшебную палочку из янтаря или слоновой кости, отправиться по городам, посетить спиритические мастерские, приемные сомнамбул и найти учителя, которому будут подражать. Они снова все запаковали и пустились в путь.
ГЛАВА XXXVI
КАК СЪЕСТЬ СЫРУЮ КАРТОФЕЛИНУ
Они остановились в Оклахома-Сити, так как афиши на обочинах дорог объявляли, что там выступит медиум. Сразу же направились в театр, чтобы заранее купить билеты в ложу, однако забыли, что у них больше нет денег, и Артуру пришла мысль уступить медиуму часть оборудования взамен на его уроки. Они взяли с собой сундук и подтащили его к служебному входу. Был день. Консьержка доброжелательно позволила им войти. Но комнатка учителя была заперта на висячий замок, как одна из индийских клетей, в которых он скрывал тигров. Они постучали, безрезультатно. Лапочке показалось, что в глаз ему вонзилась тысяча игл, когда он попробовал посмотреть в замочную скважину, и второй раз он не стал этого делать. Может быть, медиум предавался духовному созерцанию, может быть, красил ступни, может быть, заснул, может быть, напивался в каком-нибудь городском притоне; они уселись друг подле друга на клети. Дверь, покрытая сверкающей красной краской, внезапно отворилась, явив факира в красном ореоле подкладки черной шелковой накидки, закрепленной на плечах двумя брошками в виде раздвоенных дьявольских языков: заостренная бородка безукоризненно подстрижена, брови сбриты и нарисованы повыше двумя штрихами, что должно было придавать ему сатанинский вид. Он взгремел, увидев их, и, споткнувшись, чуть на них не рухнул, а потом загоготал, когда они внесли в комнату и распаковали свои вещички:
— Барахло, барахло! — воскликнул он. — Но я сделаю вас помощниками в зрительном зале, мой партнер бросил меня на той неделе, и с тех пор номер не такой пикантный, я тщетно ищу ассистента, который будет ни слишком безвольным, ни слишком алчным, и вы прекрасно подойдете, мы станем путешествовать вместе, вам будут рукоплескать, будем останавливаться в самых больших отелях…
Артур был живо переодет в санитара, а Лапочку выставили из театра, чтобы он объехал город, скача верхом на метле: санитар Артур вечером на сцене театра Оклахомы должен будет засвидетельствовать, что маг загипнотизировал ребенка.
Однако на второй вечер он их не щадил. Под предлогом, что он околдовал выбранных наугад зрителей, он заставил их спустить штаны, чтобы все позубоскалили над их тощими ногами, и дал каждому съесть по сырой картофелине. Грызя постыдные клубни, они должны были, согласно отрепетированному, стонать от удовольствия, говоря:
— Вкусно, как ананас!
Но на третий вечер, когда шарлатан подал наколотую на край сабли новую сырую картофелину, приказывая ее сожрать, Артур возмутился:
— Да месье, я ее съем, но только тогда, когда вы заплатите нам за вчерашнее выступление, за которое с нами так никто и не рассчитался.
ГЛАВА XXXVII
КОЛДОВСКОЙ ПАЛАНКИН
В зале поднялся страшный гомон. Медиум попытался скрыться через партер, но некоторые зрители уже засучили рукава и загородили плотными телами запасной выход, возчики и раздельщики туш Оклахомы не любили, когда им втирали. Гипнотизер опять поднялся на сцену, чтобы проскочить через другой ход, прополз между ног хотевшего его остановить Артура и столкнул в кулисах к чертям собачьим складной паланкин, забрался на него, чтобы дотянуться до форточки, вылез через нее и исчез в парке. Паланкин же, обрушившись, исторг здоровущее бледное задохнувшееся наряженное в костюм египтянина: это был еще один помощник, которого медиум хотел облапошить и которого удушило заржавленное устройство в потайном отделении. Паланкин просто стоял в самом темном углу кулис, и доска из мебельного гарнитура фокусника шваркнулась на тело сразу после того, как оно вывалилось наружу, и наново его замаскировала. Никто этого не увидел. Все это время зал не переставал распаляться, и теперь меж партером, амфитеатром и балконом была лишь одна грозовая туча из пристегивающихся воротничков и сложенных самолетиками программок, вееров, летающих шиньонов и брызг слюны, все это гикало и топало, директор театра поднялся на сцену и попытался успокоить зрителей, единственной его заботой было убедить их, чтобы они не требовали обратно денег, ибо именно об этом они и вопили хором, хотя касса уже опустела; каждый вечер, как только поднимался занавес, директор относил выручку в мелкопошибный бордельчик и бросал три четверти к ногам одной или двух девок, в этом была вся его радость. Он подумал представить Артура и Лапочку публике как двух обманутых помощников, блестящих начинающих престидижитаторов и шепнул им:
