Остальные задачи хозяйственного развития на уровне государственного планирования объединялись проблемой темпов. Рост машиностроения, легкой промышленности, сельского хозяйства, транспорта, каждой конкретной отрасли и даже каждого отдельного предприятия определялся тем, как быстро будет развиваться все народное хозяйство. Потому третьей важнейшей задачей индустриализации было определение темпов роста.
Это был остро дискуссионный вопрос, споры по которому шли все 1920-е годы и прекратились только с началом первой пятилетки, официально, силой закона, зафиксировавшей темпы роста. В этой длинной дискуссии было три фракции. Первая, представленная буржуазными специалистами, хоть и предлагала на пятилетку высокие темпы роста, порядка 10–12 %, считала, что в конце пятилетки темпы должны были сократиться до «нормальных» 3–5 % роста экономики в год. Коммунисты решительно эту позицию оспорили, назвав ее «теорией затухающего роста». Под их напором первоначальные, затухающие темпы первой пятилетки были пересмотрены. Вторая фракция была представлена Госпланом СССР во главе с Кржижановским, который выступал за 12–15 % роста в год на протяжении всей пятилетки. Наконец, третья фракция была представлена ВСНХ СССР во главе с В. В. Куйбышевым, который выступал за максимальные темпы 17–20 % в год, а также были и такие, кто, при поддержке Куйбышева, предлагал запланировать по 40–50 % роста в год.
Скажем, В. Е. Мотылев, который сделал большой вклад в разрешение вопроса о темпах, в 1926–1928 годах провел обработку обширного статистического материала о темпах роста в наиболее развитых капиталистических странах: США, Великобритании, Франции и Германии – с целью отыскать закономерности в темпах роста и найти способ, в наибольшей степени подходящий к хозяйственным задачам в СССР. Мотылев считал: «Далеко не все мыслимые методы ускорения темпа оказываются в нашей системе хозяйства целесообразными и реальными»[53]. Он рекомендовал следовать американскому типу индустриализации и предлагал установить годовые темпы роста отраслей народного хозяйства по оптимальному плану: для сельского хозяйства – 8—10 %, для легкой промышленности – 17–20 %, для тяжелой индустрии – 25–30 %[54].
В целом коммунисты выступали за высокие темпы, или, как говорил С. Г. Струмилин, «поэтому заведомое преуменьшение возможного темпа развертывания нашего народного хозяйства может оказаться еще более вредным для нашего будущего, чем не совсем осторожное преувеличение наличных возможностей хозяйственного строительства. Преувеличенные планы строительства равно ведь придется осуществлять в меру наличности реальных ресурсов для их осуществления»[55]. Споры шли лишь о том, какие именно выбрать и как они будут распределяться по отраслям промышленности и всего народного хозяйства.
Найти истину в спорах не удалось, и потому вопрос об определении темпов роста перешел к партийному руководству. Пленум ЦК и ЦКК ВКП (б), состоявшийся 29 июля – 9 августа 1927 года, взял руководство составлением контрольных цифр в свои руки и выработал директивы по их составлению.
Контрольные цифры – это некий абрис пятилетнего плана, его основные черты, на основе которых разрабатываются детальные планы и конкретные плановые задания. Куйбышев имел в ЦК ВКП (б) больший вес, и победила его точка зрения. Разработанные контрольные цифры на 1927/28 год перечеркивали пятилетнюю проектировку Госплана СССР и устанавливали более высокие показатели темпов роста. Ускорение роста промышленности, с добавлением 2,6 % к государственной промышленности и 4,4 % к промышленности группы «А», объективно ломало все пятилетнее построение Госплана. При таких темпах вполне реально было бы выполнение запроектированной Госпланом пятилетки за три или три с половиной года[56].
Следом были составлены директивы к пятилетнему плану. 29 сентября 1927 года Политбюро образовало комиссию по составлению директив для разработки пятилетнего плана, в которой также главную роль играл Куйбышев, составивший со своими специалистами из ВСНХ СССР основную часть директив.
Разработка Куйбышева была утверждена пленумом ЦК И ЦКК ВКП (б) 21–23 октября 1927 года и опубликована к XV съезду ВКП (б). Базовые предпосылки состояли в следующем: вероятность военного нападения на СССР и вытекающая из нее задача укрепления тех отраслей народного хозяйства, от которых зависит обороноспособность, а также вероятный неурожай хлебов в течение ближайшего пятилетия[57]. Таким образом, первый пятилетний план полностью соответствовал принятой политике. Он был одновременно планом военно-хозяйственной подготовки к войне и планом создания основ социалистического хозяйства в СССР.
Отдельной директивы удостоился вопрос о темпах: «Здесь следует исходить не из максимума накопления на ближайший год или несколько лет, а из такого соотношения, которое обеспечивало бы длительно наиболее быстрый темп развития»[58]. ВСНХ СССР под руководством Куйбышева запроектировал рост промышленности на 107 % к 1931/32 году по сравнению с 1926/27 годом, то есть увеличение продукции более чем в два раза.
В итоговом варианте первого пятилетнего плана среднегодовые темпы развития промышленности составляли: по всей промышленности – 21–25 %, по промышленности группы А (то есть производство средств производства) – 25–28 %, по промышленности группы Б (то есть производство предметов потребления) – 18–22 %[59]. Таким образом, спор решился в пользу более высоких темпов.
Вот эти основные задачи: обеспечить страну металлом, топливом и электроэнергией, заложить основы нового индустриального комплекса, в первую очередь развитого машиностроения, – требовалось решить прежде, чем страна окажется втянутой в новую мировую войну.
Если бы не индустриализация…
Индустриализация СССР обычно рассматривается вне контекста перспектив грядущей мировой войны, и во мнениях по поводу ее итогов нет недостатка. С точки зрения военно-хозяйственной подготовки индустриализация, бесспорно, удалась. Главное приобретение индустриализации состояло в двух вещах. Во-первых, была создана вторая угольно-металлургическая база в СССР – Урало-Кузнецкий комбинат, основы которого были заложены как раз в первую пятилетку. Во время Второй мировой войны, когда немцы оккупировали Украину, захватили угольную и металлургическую промышленность южного района, именно уральский металл и сибирский уголь стали главными источниками топлива и металла для производства вооружения. Без Магнитогорского и Кузнецкого металлургических комбинатов вполне реально было бы проиграть войну просто из-за нехватки металла и неспособности произвести достаточное количество вооружений и боеприпасов. Без угля могли остановиться железные дороги и нельзя было бы перебросить пополнение на фронт.
