Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
В последнее время оживился интерес к описанию и объяснению социально-экономических ситуаций с помощью различий доминирующих типов личности (или типов поведения) участников тех или иных процессов в разных странах, в разных слоях общества. По аналогии с хорошо известным в классической теории образом homo economicus формируются образы человека политического, человека иерархического и т. д.[16]
Если тип homo economicus (образ индивида, лежащий в основе либеральной экономической теории), хорошо соответствовал поведению личности в Западной Европе эпохи Модерна, или точнее, эпохи экономической цивилизации, сменившей эпоху Средних веков, то в XX веке (с преобразованием капитализма свободной конкуренции в монополистический капитализм) возможно стоит выделить в специальный тип индивидов, действующих на высших ярусах монополистической иерархии (основная часть того слоя общества, который Райт Миллс назвал «властвующей элитой»).
Контролируемые ими масштабы финансовых средств обычно во много раз превосходят затраты на их личное потребление (даже с учетом «престижной» составляющей). Во всяком случае, трудно предположить, что главным стимулом их деятельности служит увеличение потребительских благ. Наоборот, анализ известных данных об исторических процессах не противоречит предположению, что главным мотивом для игроков на этом уроне общественной иерархии является «воля к власти» – стремление к расширению и укреплению своего влияния и влияния своей корпорации. Как уже отмечалось, среди средств, используемых для укрепления доминирующего экономического положения своей компании, также на первое место часто выходят факторы не экономические, а политические и связанные с ними. Поэтому естественно предположить, что на высших ярусах господствующим типом должен быть не homo economicus, а homo politicus. Это соответствует, видимо, и различиям психологических характеристик, констатируемым для разных уровней социальной иерархии.
Возможности крупнейших корпораций и финансово-промышленных групп, а также их финансовое положение, не определяются только тем сегментом рынка (отраслью, страной), к которой они «привязаны». Этого нельзя сказать о субъектах более низких ярусов. На низших уровнях монополистической иерархии фирмы (предприятия), как правило, не обладают такой мобильностью, и их рентабельность, их доходность в решающей степени определяется параметрами той отрасли и той страны, т. е. того сегмента рынка, к которому фирма привязана происхождением своих руководителей, профилем своих производственных фондов и т. д. Способности и активность менеджеров и собственников играют второстепенную роль. Социально-экономический и политический отрыв властвующей элиты от большинства народа делает актуальным вопрос о единстве человечества и о главном носителе Смыслов, ценностей, целей его развития. Среди левых интеллектуалов широко распространено недостаточно четко осознаваемое, но достаточно прочное убеждение, что главные проблемы могут быть решены, если удастся обеспечить реальное народовластие. Поскольку именно народ является носителем Правды: «Глас народа – глас Божий». Но как совместить это с фактом постоянного манипулирования общественным сознанием со стороны элиты?
В истории были периоды, когда именно действия большинства народа оказывались решающей силой, определяющей исторические события вопреки властвующим элитам. Таким был период конца XIX – начала XX веков, который испанский философ и социолог Хосе Ортеги-и-Гассет назвал «Восстанием масс». Он констатирует господство массы – ее морали (или аморальности), ее культуры (или бескультурья). «Средний человек почувствовал себя господином, хозяином жизни». Человек массы вышел «на арену истории». Он «выполняет те общественные функции, которые раньше были предоставлены исключительно избранным меньшинствам»; «массы перестали быть послушными этим самым меньшинствам, не уважают их, а наоборот, отстраняют и вытесняют их» [20, с. 124–125]. На деле это был период, когда значительная (левая) часть элиты понимала смысл своего исторического существования как борьбу за интересы большинства народа. В конце XX – начале XXI веков процесс глобализации, формирования мировой элиты проходит путем кооптации в ее состав национальных элит, путем отрыва их от своих национальных корней. Русский философ А. С. Панарин зафиксировал это в емком образе «народы без элит».
Когда речь идет о выборе экономических решений, в качестве целевого показателя (критерия оптимальности, как сказали бы теоретики оптимального планирования) большинство специалистов назовут повышение благосостояния большинства населения. В отношении цели и смысла истории никакого единогласия нет. Борьба между массой и элитой обостряется с конца XVIII века, с Великой Французской революции, которая носила четко выраженный анти-аристократический характер. Идеологическим и научным оформлением этой борьбы стали социалистические учения. В ответ на это появились философские теории, обосновывающие господство элиты как носителя Культуры и Разума. Ф. Ницше создает свою систему ценностей, в которой существование народа ценно, нужно, «оправдано» только в той мере, в какой он порождает великих людей. В одной из самых ранних работ Ницше (1873–1874 гг.) читаем: «Как можно прославлять и возвеличивать народ только в его целом!.. Меня интересует единственно роль народа в воспитании великих личностей. Цель человечества – в его высших представителях» (цитируется по [21, с. 4]. Ницше можно понять, если вспомнить, как жестока и алчна может быть масса, как легко она поддается призывам лжепророков и «поводырей слепых». В памяти нашего поколения живы гражданские войны и разрушение институтов и устоев, обеспечивавших нормальную жизнь большинства, в «лихие 90-е».
А на что способны самые талантливые и интеллектуальные представители элиты, если они оторваны, отчуждены от жизни народа, от своей «грибницы»? Если жизнь элитных групп не наполняется болями, ожиданиями, энергией народа, – это по историческим меркам жизнь эфемериды. Они быстро умирают, «засыхают и отслаиваются, как болячки на коже. Такие элиты похожи на тех ангелов в христианской теологии, которые не могут (не имеют права?) действовать сами в материальной, телесной среде, а могут действовать только через волю и дух человека. И потому люди ценнее для Бога.
Выход из этой кризисной дилеммы, видимо, можно искать только в создании (или обновлении) идеологий, объединяющих элитарные цели и смыслы развития с наиболее глубинными образами и архетипами коллективного бессознательного, с наиболее исторически устойчивыми нравственными традициями и идеалами народа (см. также разд. 1.4).
О путях выхода из кризиса. За кризисом должен наступить период, который можно назвать эпохой поиска Смыслов. Трагические и героические эпохи – это не эпохи поиска Смыслов. Это эпохи, когда Смыслы уже есть, они существуют, они непреложны. Каждый знает свою Правду. И борется за нее, или умирает за нее. Тем, кто еще не понял, с какой Правдой он сам, – тем приходится мучительно выбирать. Но таких меньшинство. Потом наступает эпоха отказа от Великих Смыслов, эпоха усталости (бремя Великих Смыслов – тяжело для человека): нам не важно, что есть истина, а что – заблуждение, что есть реальность, а что – иллюзия. Это эпоха сухой прагматики. Как пишет Юрий Мамлеев, «приди сейчас Христос, они и внимания не обратят». – Это наша эпоха. Только в темных глубинах сознания, на дне души еле различима тоска по жизни, исполненной Великих Смыслов, чести и доблести. До этой спящей тоски пробиваются только лучшие поэты и музыканты. Но это не конец света, а упадок духа, который всегда сменяется подъемом. Постепенно глухое недовольство становится различимой и все более настоятельной потребностью не только для мистически чуткого, эмоционального меньшинства, но и для активной элиты, творящей экономические и политические события.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
