Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
О том, в каком напряжении в те дни работала Дорога жизни, свидетельствуют записи из доклада командира канонерской лодки «Селемджа» капитана 3-го ранга М.И. Антонова:
«16. IX.41 года. 21. 00. Рейд Новая Ладога. Подали для буксировки в Осиновец баржу с грузом 400 тонн муки и 460 бойцов пополнения войскам Ленфронта.
22.00 часов. Снялись с якоря курсом на Осиновец.
17. IX. 3 часа 25 минут. Сила ветра дошла до 6 баллов. Сорвана крышка люка трюма. Течь воды в трюме – 3 часа 50 минут. Шквал силой ветра до 9 баллов. Волна на барже ломает кнехты, корпус трещит, вода в трюмах прибавляется. Люди с баржи просят помощи. Слышна стрельба из винтовок.
Подтянуть баржу, чтобы снять людей, невозможно. Крен достигает 35 градусов. Буксирные троса лопнули. Баржу понесло к берегу к банке Северная Головешка. Приказал барже отдать якорь. Остался держаться до рассвета.
С рассветом, кроме осколков от баржи и плавающих мешков муки, в районе Северная Головешка ничего нет.
Одновременно канлодка отражала налеты авиации»[36].
Надо сказать, что путь грузов для Ленинграда был весьма долгим и сложным. Северо-западные районы России издревле являлись глухими и безлюдными. Однообразный ландшафт, вечно хмурое небо, глухие леса, топи и болота лишь кое-где прорезались дорогами. Незначительно улучшилась ситуация с коммуникациями и к середине XX века. Сначала грузы поступали по железной дороге на станцию Волховстрой-1. Отсюда вагоны подавались на пристань Гостинополье, где грузы вручную перетаскивали на речные баржи. Оттуда небольшие буксиры с потугами тащили баржи в устье реки Волхов – в Новую Ладогу. Тут происходила перевалка грузов на озерные суда.
При этом пристань в Новой Ладоге находилась в полузаброшенном состоянии, ее причальная линия была короткой и необорудованной. Судовых кранов не было, а подъездные пути требовали ремонта. Озерные баржи приходилось загружать на значительном расстоянии от берега, по глубине осадки они не могли войти в устье Волхова[37].
Трасса Новая Ладога – Осиновец имела протяженность 115 километров. При этом боевые корабли, охранявшие транспорты, сами были доверху загружены и к тому же играли роль буксиров. А по прибытии в Осиновец грузы на телегах и грузовиках, а часто и на людях доставляли на станцию Ладожское озеро, которая была конечной на Ириновской железной дороге. Там они перегружались в вагоны и следовали на противоположную «конечную» – Финляндский вокзал в Ленинграде. Никакой техники и механизации в местах перевалок не было. Вся тяжесть погрузочно-разгрузочных работ лежала на плечах людей, непригодных после ранения к несению службы на фронте, – так называемых нестроевиков. Значительную часть огромного контингента грузчиков составляли девушки. Стоит ли говорить, насколько трудоемкой была эта работа, особенно в условиях осенних дождей, холода и приближающейся зимы!
Ладожская водная коммуникация сама по себе была экстремальной. Озеро является крупнейшим в Европе и одним из самых глубоких водоемов этого типа на планете. Еще у средневековых торговцев и путешественников Ладога считалась опасным и гиблым местом. Штормы с волнами высотой 5–6 метров здесь повседневная обыденность. Поэтому наспех организованная переправа с самого начала действовала с большими потерями. Путь занимал в среднем 16 часов, причем плавать по свирепому озеру приходилось в основном в темное время суток, дабы сократить потери от ударов авиации.
Крупнейшая трагедия произошла в ночь на 17 сентября, когда старый буксир «Орел» потянул деревянную баржу № 725, переполненную беженцами и военными. По самым скромным подсчетам, на полусгнившую баржу уселись более 1200 человек. Уже в начале пути на озере разыгрался шторм, и в районе банки Северная Головешка старый корпус баржи не выдержал ударов волн и проломился. Баржа начала постепенно погружаться в воду. Пассажиры один за другим смывались за борт и тотчас исчезали. Некоторые пытались спастись вплавь, но тоже гибли. Холодные темные волны забирали все новые жертвы. Отчаяние людей дошло до того, что один офицер, эвакуировавшийся с семьей, сначала застрелил свою дочь и жену, а потом застрелился сам. К тому же в разгар катастрофы начался налет германской авиации. В результате близких разрывов бомб баржа получила дополнительные повреждения. От нее отломились рубка и часть верхней палубы. Тем не менее оставшийся остов в притопленном состоянии продолжал путь к спасительному восточному ладожскому берегу. Владимир Солонцов, спасавшийся на крыше рубки, вспоминал об этих ужасных минутах: «Находясь на крыше, я сразу не понял, что этот водяной вал сорвал рубку с палубы и вынес ее за борт. Никто не мог даже предположить такого варианта. Рубка стала быстро погружаться почти без крена. Кричали оставшиеся на палубе люди. В рубке все было как-то тихо – женщины и дети, вероятно, в первый момент даже не поняли, что случилось. Рубка ушла на дно меньше чем за минуту, и, когда вода хлынула в нее, матери скорее всего успели лишь прижать детей к себе. Их личная борьба за жизнь была проиграна… Это были страшные мгновения в моей жизни. Я – сильный мужчина – стоял на уходившей под воду рубке и ничего не мог сделать для спасения людей. Когда вода дошла до пояса, я оттолкнулся и поплыл в сторону «Орла». Трудно сказать – за какое время, но мне все же удалось добраться до буксира. Матрос бросил мне веревку и помог подняться на палубу».
Когда баржа окончательно скрылась под водой, буксир «Орел» и оказавшаяся неподалеку канонерская лодка «Селемджа» начали спасение оказавшихся в холодной воде людей. Всего ими были подобраны около 240 пассажиров.
Одновременно на помощь устремился тральщик ТЩ-122 под командованием старшего лейтенанта Ф.Л. Ходова. Этот «боевой» корабль, наскоро переоборудованный из списанного буксира, сам едва перекатывался с волны на волну. Принадлежавший до войны речному пароходству, этот двухвинтовой плоскодонный буксирный пароход «Сом», постройки 1913 года и мощностью 340 л. с., после мобилизации стал военным кораблем. В годы гражданской войны «Сом» отличился во время Видлицкой десантной операции. 27 июня 1919 года, в 9:50, вместе с пароходом «Гарибальди» он подошел вплотную к берегу и на шлюпках под ружейным огнем финнов высадил десант моряков.
На рассвете 17 сентября, узнав от командира дивизиона канонерских лодок капитана 2-го ранга Н. Ю. Озаровского о том, что на разбитой штормом барже терпят бедствие люди, Федор Ходов принял решение идти к месту катастрофы. В 16:00 17 сентября моряки тральщика увидели впереди обломки разбитой баржи. В волнах разбушевавшейся стихии на них держались обессилевшие, окоченевшие от холода люди.
Спустить шлюпку при девятибалльном шторме оказалось нереально, посему матросы обвязывались тросами и прыгали за борт, вытаскивая пострадавших. В итоге героическими усилиями удалось спасти еще 130 человек.
Но и положение самого ТЩ-122 стало критическим. От ударов волн разошлись швы, вода начала затоплять котельное отделение. Ходов немедленно взял курс прямо на берег, дабы в крайнем случае выброситься на мель. Так, борясь со стихией, корабль проваландался до рассвета. Однако дойти до берега ему все же не дали.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
