Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– А! – сказал я, вспоминая. – Кассандра!
Вспомнил я, надо сказать, действительно все.
– Ну да! – обрадовался Скалли. – Она мне написала коммент на Фейсбуке. У нее любительский театр где-то в Восточном Лондоне. Ты бы с ней сам поговорил.
– Да ну?
– Я подумал… ну, если читать между строк… она все еще к тебе неровно дышит. Она о тебе спрашивала.
Созерцая воды канала в свете раннего утра, я задумался, насколько он пьян и насколько пьян я. Я что-то сказал, не помню что, потом спросил, не помнит ли Скалли, случаем, где наш отель, потому что я-то забыл, Скалли ответил, что он тоже забыл и что помнить должен Роб, у которого все где-то записано, и что нам бы хорошо пойти и найти его, и спасти, если нужно, из когтей той шлюхи (впрочем, довольно симпатичной) с наручниками и набором для бритья. Что, в свою очередь, было бы куда проще, если бы мы помнили, как попасть туда, где мы его бросили. Обшаривая карманы в поисках хоть какой-то подсказки, где сейчас томится Роб, я обнаружил в заднем карточку с адресом отеля, так что мы туда и отправились. И последнее, что я сделал, оставляя в прошлом гостеприимную набережную и весь этот странный вечер вместе с ней, – это стянул с головы чесучий парик а-ля Старски и Хатч и швырнул его в воду.
Тонуть, зараза, отказался.
– Между прочим, он был под залог, – кротко заметил Скалли. – Не хотел носить, дал бы мне, я бы его сдал… А ты бы написал Кассандре, – добавил он в заключение.
Я потряс головой. Интересно, с кем он вообще там разговаривал, в Сети, учитывая, что это определенно не могла быть Кассандра?
С Кассандрой, видите ли, есть одна закавыка. Я ее выдумал.
Мне было пятнадцать, почти шестнадцать. Я был ужасно неуклюжий. Только что пережив подростковый скачок роста, я вдруг оказался выше большинства друзей – и в полном осознании собственной невыносимой дылдовости. Мама владела небольшой конюшней для проката лошадей, я ей, естественно, помогал, но девушки – уверенные в себе, рассудительные и, как правило, верховые – меня до крайности пугали. Дома я кропал плохие стихи и рисовал акварельки (по большей части пони в пейзаже); а в школе (в которой были только мальчики) играл в крикет (довольно хорошо), немного кривлялся в театре, но в основном тусовался с друзьями и крутил пластинки. Тогда как раз появились компакт-диски, но плееры для них были редки и дороги, зато почти каждый из нас унаследовал от родителей или старших братьев-сестер пластиночный проигрыватель с колонками. Когда мы не трепались о музыке и о спорте, мы трепались о девушках.
Скалли был старше меня, Роб тоже. Им, в общем, нравилось, что я с ними тусуюсь, но и подразнить меня они тоже любили. Относились они оба ко мне как к ребенку, но ребенком я давно уже не был. У них обоих с девушками уже все случилось. Вернее, нет, не так: у них уже с девушкой все случилось – с одной и той же, по имени Кэролайн Минтон, щедро расточавшей свои милости и всегда готовой расточить еще немножко, особенно если у претендента имелся мопед.
У меня мопеда не имелось. Я был слишком мал для него, и мама не могла нам позволить такую роскошь. Папа наш умер очень давно, от случайной передозировки анестетика, когда лег в больницу на мелкую операцию – какой-то, прости господи, абсцесс на пальце ноги. С тех пор я не люблю больницы. Кэролайн Минтон я встречал на всяких там вечеринках, но она приводила меня в такой ужас, что даже будь у меня мопед, я бы не решился в первый раз в жизни отправиться в постель именно с ней…
Скалли с Робом могли похвастаться даже подружками. Та, что гуляла со Скалли, была выше его ростом, имела огромные груди и интересовалась футболом. Это означало, что Скалли усердно имитировал интерес к этой игре и даже болел за «Кристал Пэлэс». Девушка Роба считала, что у них непременно должны быть общие вкусы, так что Роб забил слушать электропоп середины восьмидесятых (который нравился нам всем) и взялся за хиппи-бэнды той дремучей эпохи, когда никто из нас еще и на свет не родился. Это было плохо. Зато он попутно сумел попастись в поистине крутой коллекции старого ТВ на видео-кассетах, принадлежавшей ее папаше, – а вот это уже хорошо.
У меня же девушки не было.
Даже мама уже начала потихоньку прохаживаться на этот счет.
Должна же она была откуда-то взяться, эта Кассандра, хотя бы имя – да хоть сама идея! Но нет, этого память не сохранила. Помню только, как начал писать ее имя на всех своих тетрадях. И после этого специально, демонстративно молчать.
– Кто такая Кассандра? – спросил Скалли в автобусе в школу.
– Никто, – сказал я.
– Ну, должна же она кем-то быть. Ты написал ее имя на тетради по математике.
– Просто девушка. Встретил ее, когда катались на лыжах.
Мы с мамой действительно ездили недавно в Австрию, к тете и кузинам, кататься на лыжах.
– Ты нас с ней познакомишь?
– Она из Рейгейта. Наверное, познакомлю. Рано или поздно.
– Смотри у меня! И что, она тебе правда нравится?
Я помолчал, выдержал приличную случаю паузу, потом сказал:
– Ну, она реально хорошо целуется.
Дальше Скалли ржал, а Роб настойчиво выяснял, был ли это французский поцелуй, с языками и всем прочим, или нет, но единственное, что я сказал: «А ты как думаешь?» – и к концу дня они уже оба верили в Кассандру.
Мама тоже была чрезвычайно довольна, что я наконец-то кого-то встретил. На все ее вопросы – типа, чем занимаются ее родители, – я неопределенно пожимал плечами.
Мы с Кассандрой три раза ходили на «свидания». Каждый раз я садился на поезд, ехал в Лондон и отправлялся в кино. Получалось в некотором роде даже волнующе!
С первого рандеву я вернулся с новыми сказками о поцелуях и даже, не побоюсь этого слова, о грудях.
На втором (в действительности это были «Чудеса науки»[9]в кинотеатре на Лестер-сквер) мы, согласно докладу маме, просто держались за руки и «смотрели картинки», как она до сих пор называла подобные мероприятия. Скалли же и Робу (а на протяжении недели и еще нескольким одноклассникам, которым разболтали эти два паразита – между прочим, поклявшиеся держать язык за зубами – и которые теперь желали лично удостовериться, что сенсация – правда) была неохотно выдана информация, что то был великий день – День, Когда Я Потерял Невинность. Случилось это в лондонской квартире Кассандриной тети. Тети дома, конечно, не было, зато у Кассандры имелся ключ. В качестве доказательства я предъявил упаковку из трех презервативов, один из которых загодя выбросил, и полоску черно-белых снимков, выловленную из мусорки при фотобудке на вокзале Виктория. На них красовалась девушка примерно моего возраста с длинными прямыми волосами, не совсем понятно какого цвета – темный блонд? рыжий? светлый шатен? – и приветливым, веснушчатым, довольно миловидным лицом. На занятии по ИЗО я сделал карандашный набросок третьей из картинок, которая нравилась мне больше всего: голова наполовину отвернута, словно она говорит с кем-то за занавеской кабинки. Мнимая Кассандра вышла такая классная… прямо жалко, что она не моя подружка.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
