К. Г. Юнг пишет о харранитах, которые заманивали в храмовый чертог светловолосого юношу, погружали его в чан с кунжутным маслом и после сорокадневного откармливания смоквами отрубали ему голову. Голову окуривали благовониями, и она начинала предсказывать засухи и урожаи, смену династий и иные грядущие события. На месте харранитов я бы держался от такой головы подальше. Дело в том, что большинство мертвых голов предсказывают одни несчастья.
Флегонт из Траллеса поведал сразу о двух таких головах. Первая из них принадлежала обезумевшему военачальнику Публию. Будучи физически крепким, он влез на дерево и огорошил своих воинов известием о том, что сегодня его растерзает рыжий волк. «Волки по деревьям не лазают!» — удивились воины. Но Публий не пожелал ничего слушать и велел всем уйти. Дважды просить не пришлось, так как из лесу действительно выбежал волк. Публий спрыгнул с дерева и кинулся к зверю с распростертыми объятиями. Волк управился с ним за считаные минуты, оставив одну голову. Естественно, воины решили похоронить ее, но голова открыла рот и заговорила стихами, коими покойник отроду не разговаривал. Стихи были довольно невразумительны. Голова уверяла, что бог Арес разрушит каменные башни, низвергнет стены, пошлет многих бойцов в черную бездну, а их жен и детей увезет в Азию. Новоявленный пророк ссылался на Аполлона и запрещал прикасаться к своей «священной голове», но воины, конечно, ее зарыли и на всякий случай поставили на могиле жертвенник и храм Аполлона. Но принятые меры не помогли. «Сбылось все, что предсказал Публий», — заключает Флегонт, вникнувший в потаенный смысл стихов.
Второй безумец по имени Поликрит явился после смерти жителям Этолии и потребовал отдать ему сына-гермафродита, рожденного его вдовой. Люди были ошеломлены — на них свалились две напасти разом: гермафродит и привидение, — а Поликрит тем временем снабдил их третьей. Он схватил ребенка и поступил с ним точно так же, как волк с Публием. После исчезновения чадолюбивого папаши упавшая на землю голова ребенка обратилась к горожанам с просьбой не зарывать ее в землю, не ходить в святилище Аполлона, не приносить ему жертв и вообще убраться из Этолии. На мой взгляд, эта просьба выдает голову с головой. Но этолийцы растерялись и, вместо того чтобы закопать голову и очиститься в святилище, выставили ее на рыночной площади. Голова сбросила маску благодетеля и, захлебываясь от ярости, возвестила о поражении этолийцев в битве с соседями, которое вскоре и подтвердилось.
Череп, принадлежавший языческому жрецу, вступает в беседу с Макарием Великим («Речения старцев»), жалуясь на беспорядки в аду. В хронике Петра из Дусбурга отрубленная голова разбойника молит Деву Марию о возможности исповедоваться (Хроника земли Прусской, 4: 92). Эта история повторяется в одном из средневековых «примеров», но приглашенный священник отказывается исповедовать голову, пока она не будет приставлена к туловищу. Труп оживает, таинство вершится, и разбойник умирает по-христиански. В другом «примере» головы христиан, отрубленные язычниками и водруженные ими на стену в знак победы, воспевают чистыми и звонкими голосами: «Слава в вышних Богу!» Язычники приходят в ужас[16]. Их чувства понятны, а вот автор «примера» явно переборщил с благочестием.
Очередного средневекового Орфея мы отыщем в голландской версии (XIII в.) сказания о демоническом рыцаре-убийце (подробности — в книге о немецких сказках). Убийца заманивает принцессу магическим пением. Хитростью заглушив пение, принцесса отрубает маньяку голову, но голова не умолкает и просит, чтобы девушка протрубила в рог, известив всех о трагедии, или взяла горшок с целебной мазью и натерла окровавленную шею. Принцесса так не поступает, но ополаскивает голову в ручье (!) и привозит ее в замок на праздничный пир. Дальнейшая судьба головы неизвестна.
Ирландец Суалтайм тщетно старается мобилизовать воинов короля Конхобара. В гневе он разворачивается, чтобы уехать, и выскользнувший из его руки щит сносит ему голову. Голова, как ни в чем не бывало, продолжает свои призывы. «Не в меру громко кричит он», — замечает недовольный Конхобар и велит водрузить голову на каменный столб в надежде, что она успокоится. Но та не умолкает, пока не добивается своего («Повесть Фиакалглео Финтан»). В саге «Разрушение дома Да Дерга» Мак Кехт вырывает из рук злодеев голову короля Конайре, скончавшегося от жажды. Потом он льет воду в рот и на затылок Конайре, а голова отверзает уста и восславляет его деяние.
Пастухи и рогатые головы. Капитель церкви Сен-Остремуан де Исуар (XII в.)
И вновь вода служит альтернативой подземной могиле, хотя в случае Конайре она еще и утоляет жажду. В русской быличке мужик, обнаружив в погребе бесхозный череп, сразу же швыряет его в реку, но тот истошно вопит по ночам, и его приходится закопать на кладбище. В ирландских сагах аналогичную земле и воде роль играет камень (каменный столб), о котором скажем позднее.
Головы, выпускающие драконов. Капитель церкви Сен-Филибер де Турню (XII в.)
В романском искусстве подавляющее большинство голов, лишенных тел, принадлежат грешникам. По верному замечанию Проппа, сославшегося на античные геммы с изображением бородатых голов, древнее представление о голове, высовывающейся из земли, есть представление о беспокойном мертвеце. В христианской интерпретации — это не обретший покоя грешник. Такие головы лежат под ногами овернских пастухов с овцами, пародирующих Меркурия. В других случаях птицы терзают головы когтями, а львы, символизирующие либо карающую силу Господа, либо власть дьявола, попирают их лапами по примеру галльского чудовища-антропофага. Из ртов человеческих голов и демонических масок вылезают змеи и драконы, служащие символами лжи, богохульства или соблазна. Бесы и антропоморфные чудовища мучают головы в аду или дергают их за бороду и за волосы.
Голова может символизировать человеческую душу, например в сцене ее взвешивания ангелом и бесом. Изредка голову с драконами можно трактовать как бога Одина с его зловещими воронами. До сих пор не разгадана тайна голов, выпускающих изо рта листву или окруженных листьями, — так называемого Зеленого человека. Подробнее обо всех этих головах можно прочесть в книге о романских мастерах.
В рубрике беспокойных голов мы впервые вступаем в мир бретонского фольклора, ибо ни идолов, ни дарительниц в Бретани нет. Около половины тамошних преданий об отрубленных головах посвящены безголовым трупам, носящим в руках собственную голову. Львиная доля из них — христианские святые, окрещенные кефалофорами. Наибольшей известностью пользуются святые Тремер (убит отцом), Мелю (убит братом), Нояла (убита тираном) и Од (убита братом, впоследствии раскаявшимся и ставшим святым Танги из Локмаже). Они переносят свои головы с места на место без конкретной цели, за исключением Од, умоляющей причастить ее Святыми Дарами перед кончиной. Святой Бьези (убит правителем) путешествует с разрубленной надвое головой, оставшейся у него на плечах.
