Сам же парень чувствовал себя последним лохом. Намекнул было друзьям, те принялись насмехаться, и правильно делали: как же можно было позволить так себя развести?! Поэтому пришлось быстро дать задний ход и молчать в тряпочку.
* * *
Аня замолчала, чтобы пригубить вино, и тут же все начали говорить, перебивая друг друга:
— Здоровенная бабища с черными волосами.
— Такие волосы бросаются в глаза…
— Привлекают внимание…
Потом вдруг все одновременно опомнились и замолчали. Повисла пауза. Компания дружно воззрилась на Клару, блестящие черные волосы спадали ей на плечи, хотя и не заслоняли лица.
Поймав на себе наши взгляды, Клара вздрогнула, и я не берусь описывать выражение ее лица Аня поспешила включиться в беседу.
— Высокая, толстая, и черная грива закрывала ее до пояса, — напомнила она, и присутствующие снова обрели дар речи.
— Значит, ряженая!
— Но на стоянке тетка!
— Макияж неестественный…
— Чем-то его приложила и сама передвинула на правое сиденье, значит, силенкой бог не обидел!
— И здесь чучело неведомого пола, то ли баба, то ли мужик…
— Трансвестит?
— Проще говоря, гомик, — констатировал Витек.
— Ты там полегче, они тоже хотят к себе уважения.
— Хотеть не вредно…
Мы пришли к общему мнению, что тетка с волосами была, по всей видимости, переодетым мужчиной, чья сексуальная ориентация нас не колышет, когда вдруг молчавшая до сих пор Клара спросила странным голосом:
— И он вернулся живой и здоровый? Тот парень с коляской?
— Целехонек, только голодный.
— А те похитители больше не проявлялись? — поинтересовался Павел, по-прежнему пребывая в задумчивости. — Больше не повторяли номера?
— Нет. Пока нет.
— Как я понимаю, уже четыре года, похоже, мозги у них на месте. Больше не повторят.
Клара вдруг набрала воздуха, как перед прыжком в воду, и произнесла:
— Я вроде… Я вроде что-то знаю… Но надо проверить. Я должна съездить домой и проверить.
Она схватила бокал, залпом выпила остатки вина, кинулась к сумочке, висевшей на подлокотнике стула, вытрясла оттуда мобильник, набрала номер радиотакси и, что-то бормоча, помчалась к двери бойлерной. По непонятным причинам всем безумно нравилось именно это место в моем доме, хотя лично я уверена, что есть здесь помещения и попривлекательнее. Может, там прием сигнала лучше? Как-то мне это раньше не приходило в голову.
Такси приехало немедленно, и Клара умчалась, забыв пиджачок и крикнув напоследок только четыре слова:
— Я скоро сюда вернусь!
Ну прям Терминатор какой-то. Но сейчас нам было не до нее. Я взглянула на Аню.
— Что-то здесь не сходится. Похоже, тут два дела, и одно с другим не вяжется. И я тут с какого боку-припеку? Вообще не пойму. Но печальный опыт подсказывает, что мне выпала благородная роль катализатора событий. Так?
Аня глубоко вздохнула, и это было похоже на вздох облегчения.
— Так. Из всего этого может получиться даже какая-то польза. А насколько я тебя знаю, ты любишь извлекать из всего пользу.
— Люблю, люблю. Дальше-то что?
— Раз уж я начала, скажу больше…
* * *
Никогда в жизни я не считала кусков, съеденных моими гостями, за исключением, конечно, случаев, когда к примеру, один тип слопал литровую банку яблочного повидла моего собственного производства такого сладкою, что я глаз от него не отрывала, дожидаясь с нетерпением, когда же ему станет плохо. Не стало. Или когда по ошибке вместо карри набухала в мясную приправу двойную порцию острой паприки и черного перца… Полыхнет у кого огонь из пасти или нет? Запивали вином, не полыхнул.
И вот теперь, в Анином случае, посчитала. За всю вторую половину дня аж до вечера, который только сейчас переходил в поздний, Аня пила лишь второй бокал вина. Поэтому были все основания полагать, что за моим столом находится хоть один вполне трезвый человек…
— Похитили мальчика, пятнадцать лет. Преступник, филателистический маньяк, сам звонил родителям. Запросил требуемые бандитами шестьдесят тысяч, и поскорее, а так все в порядке, опять же сам предупреждал не сообщать в полицию. Обещал даже отказаться от поездки в Лондон на аукцион по маркам, о котором так мечтал. Родители заплатили, ребенок вернулся в целости и сохранности, даже накормленный, только злой на себя, что так дешево купился на обещание показать эти марки. А тут полное фуфло и подстава, это я цитирую, обманули его, никаких марок не было. Зато условия содержания, если можно так выразиться, оказались шикарные, ничего не скажешь. Где его держали, кто похитил — он понятия не имел, помнит только, что вокруг было много зелени…
— А где обменяли фанатика на бабки? — поинтересовался Витек.
— В одном из супермаркетов где-то на Мокотове, куда ходят, чтобы затовариться надолго, набрать побольше пластиковых пакетов и один обязательно забыть в тележке для покупок. Шестьдесят тысяч, даже мелкими купюрами, сотни и пятидесятой, не такой уж большой пакет, ну, как три кило картошки.
Я горячо поддакнула, зная по собственному опыту, что забыть что-нибудь в этом роде — плевое дело..
— Они решили, что покупками займется жена, и та была вся на нервах, купила потрясающий козий сыр по ошибке, не очень соображала, что делает. Теперь по всему городу носятся, ищут такой сыр..
— А у меня есть! — Я радостно сорвалась со стула. — Действительно, не так просто найти, вроде есть везде, да не такой, этот лучше всех, может, надо запомнить производителя…
— Может, пусть Аня расскажет, что было дальше с парнем? — сердито предложила Малгося.
— Одно другому не мешает!
И правда не помешало.
— Как раз из-за этого сыра до меня и дошли все сплетни, — призналась Аня. — И правда отличный!
— Я еще оливки фаршированные сыром добавила, их тоже достать непросто, а вместе идут за милую душу.
Павел, помня принятые на себя обязательства заботиться об Ане, которая, надо сказать, меньше всего нуждалась в заботе, элегантно подлил ей вина. Аня, заинтересовавшись сыром с оливками, не протестовала.
— И что после пакета? — поторапливала Мартуся. — Я хотела сказать, что было потом?
— Они не знают. Жена до того разнервничалась, что забыла добрую половину купленного, остальное понесла к машине, да еще часть рассыпала. Муж ждал за рулем, выскочил, чтобы ей помочь, пока все собрали да запихнули в багажник, стали глядеть по сторонам, народу было много, тут зазвонил мобильник, скрипучий голос велел им уезжать. Поехали, у самого выезда со стоянки стоял сын, прислоненный к какой-то урне. И вроде бы мотал головой-. Странные вещи люди запоминают. Больше всего им в память врезалось это мотание головой. Сын позже рассказывал, что помнит только, как начал подниматься по лестнице, а потом провал, и эта урна, и он на нее опирается.
