Итак, Микеле Гримани (1697–1775). Этому человеку в год рождения Казановы было двадцать восемь лет. Он происходил из очень обеспеченной и благородной венецианской семьи, а в 1748 году его избрали сенатором. Помимо этого, он был владельцем театра Сан-Самуэле, где работали Дзанетта Фарусси и Гаэтано Казанова.
Ален Бюизин («Казанова»):
«В 1782 году Казанова издал у Модесто Фенцо роман-ребус, озаглавленный «Ни любви, ни женщин, или Вычищенные конюшни», из-за которого, кстати, был вынужден отправиться в изгнание. В этом романе он дает понять, что на самом деле он — побочный сын богатого патриция Микеле Гримани, сенатора, хозяина великолепного дворца Гримани на углу Руга Джуффиа и Рио ди Санта-Мария-Формоза, прославившегося своей роскошной коллекцией произведений искусства, и владельца не менее трех театров — Сан-Самуэле (где играли его отец и мать), Святого Иоанна Златоуста и Сан-Бенедикто. Правду сказать, могущественное семейство Гримани вездесуще во время детства и отрочества Казановы. Брат Микеле, Алвизе Гримани, стал строгим и властным опекуном Джакомо. Три брата Гримани — Микеле, Алвизо и Дзуане — будут рядом с супругой и детьми у одра умирающего отца. Разглядел ли Казанова в этом постоянном покровительстве, порой навязчивом и неудобном, признание в скрываемом родстве? Вообразил ли он, что Микеле Гримани обладал неким «правом господина» в отношении актрис, служащих в его театре? Выдумал ли он небольшой семейный роман со всеми полагающимися тайными любовными приключениями и побочными детьми, чтобы в своем воображении найти себе гораздо более презентабельного и достойного отца? Смазливая актриса, обрюхаченная знаменитым венецианским сенатором, — это уже совсем другое дело! Разве не поговаривают тут и там, что его брат Франческо, второй сын Гаэтано и Дзанетты, родившийся в Лондоне в 1727 году, — плод трудов принца Уэльского, будущего Георга II? Не говоря уже о Гаэтано, его втором брате, родившемся в 1734 году, уже после кончины его отца! Почему аббат Гримани однажды заговорил с его матерью о том, чтобы «наделить вотчиной» эту бездарь, чтобы того можно было посвятить в протодьяконы, а затем в священники… тогда как в отношении его самого никаких подобных разговоров не велось? Почему брату такое преимущество, тогда как Джакомо одно время тоже прочили в священники? Подобное предпочтение — уже косвенное признание родства. Заметив, что Джакомо приходил в ярость и отчаяние, когда при нем упоминали о его брате, «которого он считал лишь за сводного», Фелисьен Марсо подумал, уж не решил ли Казанова, отличавшийся живостью ума, «нимало не сомневавшийся в законности собственного происхождения и, будучи убежден в том, кто именно был отцом его брата, распространить отцовство Гримани и на самого себя?»
В любом случае семейство Гримани сыграло важную роль в судьбе Казановы, и к этому мы еще вернемся. А пока же отметим, что жили братья Гримани в палаццо Гримани (Palazzo Grimani), который и сейчас стоит на канале Рио-ди-Сан-Лука (Rio di San Luca), в точке впадения последнего в Большой Канал.
Изначально этот дворец был построен для дожа Антонио Гримани (1434–1523), отличившегося в боях с Османской империей. После его смерти, в 1532–1569 годах, дворец последовательно перестраивался наследниками дожа, сначала Витторе Гримани, Генеральным прокуратором города, затем Джованни Гримани, кардиналом и патриархом Аквилейским. Предположительно подряд на заказ последнего выполнял знаменитый архитектор Микеле Санмикели. Окончательно дворец был закончен в 1575 году Джованни Рускони.
Дворец этот состоит из трех частей и небольшого заднего дворика. Из этого дворика идет парадная лестница, ведущая на парадный этаж, где размещается главный зал дворца. Джованни да Гриджи после смерти Санмикели по просьбе заказчика достроил четвертый и пятый этажи, без которых здание напоминало триумфальную арку. В результате получилось одно из самых красивых палаццо Венеции, фасад которого украшен разноцветным мрамором. В настоящее время в здании палаццо Гримани располагается венецианский апелляционный суд.
Улица Монахинь, где Казанова жил у своей бабушки
Первые восемь лет своей жизни Джакомо Казанова, брошенный родителями, жил у своей бабушки Марции Фарусси. Рос он слабым и болезненным, и вспоминать об этом периоде своей жизни ему явно не нравится.
Ален Бюизин («Казанова»):
«В его памяти не сохранилось ничего от первых восьми лет, проведенных в Венеции в доме бабушки Марции Фарусси, на улице Монахинь, рядом с Большим Каналом и церковью Сан-Самуэле со старой колокольней XII века в венецианско-византийском стиле, увенчанной пирамидальным шпилем, покрытым позеленевшими от времени свинцовыми листами».
Дом бабушки находился на бывшей улице Монахинь (иногда ее именуют Calle dei Preti, или улица Священников). Ныне эта улица называется Калле-делле-Мунеге (Calle delle Muneghe). Улица эта проходит параллельно площади Сан-Стефано, в двух шагах от улицы Малипьеро.
Гаэтано Казанова умер, когда Джакомо было восемь лет. Дедушка, сапожник Джироламо Фарусси, умер еще до замужества дочери. Получается, что фактически бабушка заменила Джакомо и мать, и отца, и всех прочих родственников.
Марция Фарусси примирилась с замужеством дочери, узнав об обещании Гаэтано Казановы не понуждать свою супругу подниматься на сцену. Такие обещания всегда дают женящиеся актеры, но они никогда их не выполняют, в том числе и потому, что их жены сами не настаивают на верности данному слову. Впрочем, Дзанетта Фарусси вполне могла быть довольна своей судьбой, сделавшей ее актрисой: она была очень востребована, постоянно гастролировала, в том числе и в Санкт-Петербурге, ведя при этом весьма беспорядочный образ жизни и рожая детей.
Бабушка любила внука и заботилась о нем, но мальчик не был счастлив. Его детство было молчаливым и одиноким. Очень болезненный от рождения, он страдал частыми кровотечениями из носа, которые лишали его последних сил. Все жалели маленького Джакомо, но никто не старался его развивать, полагая, что он все равно скоро умрет.
Герман Кестен («Казанова»):
«Его детство было отвратительным. До девятого года жизни он болел. Думали, что он вскоре умрет, и не обращали на него внимания. Нищета продолжалась всю юность. Если вдуматься, у него была ужасная жизнь, какую едва бы вынес другой».
Лишь бабушка, когда Джакомо исполнилось восемь с половиной лет, отвезла его на остров Мурано.
Сьюзи Болтон («Венеция»):
«Остров Мурано (иногда его называют «малой Венецией») состоит из островков, разделенных каналами и соединенных мостами. На самом деле его нельзя сравнить с историческим городом, хотя здесь есть свой Гранд-канал, несколько сохранившихся старинных дворцов и красивая венето-византийская базилика. В XVI веке остров был местом развлечений знатных венецианцев, с виллами, садами и фонтанами. Его население составляло до 30 000 человек; теперь оно сократилось до 8000».
Дело было промозглым октябрьским утром 1733 года. В узкой черной гондоле бабушка и внук пересекали широкий канал, отделявший Венецию от острова. Было видно, что мальчику очень страшно очутиться за пределами родной Венеции, и женщина вынуждена была время от времени склоняться над ним и шептать:
