Но ведь жизнь такая непредсказуемая! Ты ждешь от нее награды, а она тебе по лбу, а с другой стороны, там, где видятся одни неприятности, на поверку гнездится счастье.
Как и всем прочим закомплексованным людям, Веронике повсюду мерещились насмешки, шуточки и намеки на ее экзотическую фамилию. Наверное, поэтому у нее и с парнями не слишком получалось. Конечно, она очень ждала того счастливого момента, когда к ней придет настоящая любовь, но не отстраненно, как, например, Ленка Силантьева, мечтательница и домоседка, а заинтересованно, деятельно, с огоньком — ходила на дискотеки, на разные вечеринки. Похвастаться особо было нечем, но ведь игра только начиналась…
«Любовь нечаянно нагрянет, / Когда ее совсем не ждешь», — поется в хорошей старой песне. И это правильно, как говаривал незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев.
Ну кто, скажите на милость, ожидает любви, например, в перерывах между уколами, когда перед глазами маячат, сменяя друг друга, одни только пятые точки? Разве что последняя идиотка.
Вероника сделала семь уколов, переезжая с тележкой из палаты в палату, а восьмой сделать не смогла — больного на месте не оказалось.
— Где он? — строго спросила Вероника.
— А что, уже и в туалет отойти нельзя? — заступились соседи по палате.
— Отойти нельзя только в мир иной. В туалет можно, — разрешила она. — Но теперь пусть сам в процедурную приходит. Я его здесь дожидаться не стану. И скажите, чтоб поторопился — у меня смена кончается. Опоздает, вообще без укола останется.
Она уже и думать о нем забыла, когда в процедурную, коротко стукнув, вошел мужчина ее мечты. И так он был хорош, так хорош, что Вероника растерялась и зачем-то сурово спросила:
— Как ваша фамилия?
— Колбаса, — ответил мужчина ее мечты.
— Как? — задохнулась Вероника. — Как?!
— Колбаса! — весело повторил тот и расцвел лучезарной улыбкой.
И тогда она прыгнула на него, как кошка.
Они выпали из процедурной прямо под ноги заведующему отделением. И когда в ходе блицразборки выяснилось, что фамилия больного действительно Колбаса, Вероника расстроенно прошептала:
— Я думала, что он надо мной издевается…
— А мне плевать на то, что ты думаешь, меня волнует, что ты делаешь, — бушевал Викентий Палыч.
— Это она из-за своей фамилии бесится, — снисходительно пояснила старшая сестра. — Все ей кажется, что дразнят…
— А как ее фамилия? — заинтересовался пострадавший, осторожно касаясь расцарапанной щеки.
— Нога!
— Нога?! — изумился он и заржал как конь, обнажая ядреные белые зубы.
И тогда она кинулась на него снова.
Через два месяца они поженились, и на свадьбе гуляло все отделение. Вероника оставила свою девичью фамилию, и, поскольку все познается в сравнении, она больше не казалась ей такой уж неприемлемой.
Семен Колбаса был хирургом-стоматологом, а в травматологическое отделение его привела довольно-таки забавная история.
К нему на прием пришел классического вида браток — пивной живот, златая цепь и пальцы веером, — и Семен, удалив страдальцу зуб, заодно вывихнул ему челюсть, по всем признакам неоднократно и сильно битую. А поскольку обезболивание еще действовало, наработанным приемом тут же вернул ее на место в полной уверенности, что пациент не заметил ничего необычного. Но многоопытный браток смекнул, в чем дело, и на прощание погрозил врачу толстым волосатым пальцем.
Семен давно забыл о нем и думать, когда к концу приема браток, трагически мыча, опять ввалился к нему в кабинет с вывихнутой челюстью и выразительной жестикуляцией.
Немало изумленный эскулап провел обезболивание и, забыв в ажиотаже обмотать полотенцем руку, еще раз вправил многострадальную челюсть. Но тут браток непроизвольно защемил рот с такой нечеловеческой силой, что в глазах у врача потемнело.
С «укушенной рваной раной первого пальца правой кисти», как было записано в истории болезни, а также повреждением подлежащего нерва Семен Колбаса и загремел на больничную койку.
Но это был еще не конец истории. Последний сокрушительный удар браток нанес ему на следующий день, появившись в палате с двумя огромными пакетами жратвы и всевозможных напитков.
— Ты, эта, не серчай на меня, кореш, ну, что я пасть-то захлопнул. Я сам не понял, как это случилось, — винился он, выкладывая на тумбочку зажаренную в духовке курицу, котлеты, батон копченой колбасы, головку сыра «Тильзитер», кусок буженины, сочные ломти «Тамбовского» окорока, маринованные огурчики, свежие помидоры, пучок зеленого лука, фрукты, воду, водку, боржоми и двухлитровую упаковку сока «Моя семья».
— А как получилось, что ты второй раз челюсть вывихнул? — затрепетал ноздрями холостой Семен, вдыхая божественный аромат домашней снеди.
— Ты не поверишь! — хохотнул браток. — Я пацанам рассказывал — все в лежку валялись. Прихожу я, эта, домой, открываю почтовый ящик, а там извещение из венерического диспансера: приглашаем, мол, гражданина Скворцова П.П. — меня, значит, — на обследование по поводу сифилиса. Вроде я с кем-то контактировал, с больным, значит. Ну, то есть какая-то падла меня заразила. Ты понял?! Я охренел. «Ни фига себе, — думаю, — неделя начинается! То зуб, то сифилис». Поднимаюсь домой и Зинке, своей жене, значит, бумажку эту показываю. А сам, эта, слова сказать не могу, ну, будто замкнуло меня на хрен. А Зинка бумажку прочитала, руки в брюки, ну, ты, говорит, блин, даешь! И так мне обидно стало, прям до слез. Схватил я ее за грудки. «Это ты, — ору, — сука, даешь, а я потом лечусь!» А она мне хрясь по морде! Ну и выбила челюсть…
Обитатели палаты весело заржали. Особенно веселился переломанный в дорожно-транспортном происшествии сосед слева — так бурно изнемогал от безудержного хохота и сопутствующей ему боли в пострадавших членах, что металлическая конструкция, удерживавшая его ногу в подвешенном состоянии, ходила ходуном. Не смеялся только Семен Колбаса.
— Так ты что, болен сифилисом? — севшим голосом спросил он, понимая, какие это может повлечь за собой последствия для него, укушенного инфицированным зубом.
— Не-а, — расплылся браток в безмятежной улыбке. — Это дружбан мой, Леха Журкин, пошутил. Разыграл меня первого апреля. А я в почтовый ящик редко лазаю, вот только в мае и нашел…
Трагикомическое происшествие подействовало на него так сильно, что Семен решил сменить ненадежный стоматологический табурет на административное кресло и, утвердившись в новой должности, переманил в свою клинику Веронику. Теперь она трудилась под теплым мужниным крылом, но старых подружек не забывала, приходила в гости.
— Вероника! Какая ты стала! — восхитилась Алена, разглядывая подругу. — Постриглась. Тебе идет.
— А Раиса сказала: «Как курица щипаная». Мы с ней в коридоре столкнулись.
— Раиса скажет, ее послушать…
