4. «Образованный эллин тридцати пяти лет!»
Как только агораномы увели из загона третью партию, перекупщик вернулся к своим рабам и, показывая надсмотрщикам то на одного, то на другого, приказал:
- Гета раздеть до пояса, может, кто из новичков–покупателей позарится на его крепкие руки и не заметит слабых ног. Фракийца поставить в середину, чтобы не было видно отрубленных пальцев — вдруг кто решит купить всю партию целиком! Лекаря и кузнеца вести отдельно — буду продавать их в лавке, как дорогой товар. Остальных — раздеть и обмазать маслом, чтобы была видна каждая мышца!
Взволнованные не меньше перекупщика приближающимся моментом продажи надсмотрщики бросились выполнять приказания господина.
Замелькали торопливо снимаемые хитоны, халаты, склянки с оливковым маслом…
Отведенный вместе с Сосием в сторону Аристарх бросил невеселый взгляд на медленно раздевающегося Эвбулида, подбадривающе крикнул:
- Не теряй надежды, Эвбулид! Будь здоров. Прощай!..
- Прощай! — через силу улыбнулся Эвбулид и, положив на землю гиматий, вопросительно взглянул на подскочившего надсмотрщика.
- Всё! Всё с себя снимай! — прорычал тот, разрешая одному, гневно взглянувшему на него, Ладу оставаться в набедренной повязке.
- Но… — замялся Эвбулид, холодея от мысли, что должен предстать перед толпой варваров в обнаженном виде. Он — гражданин великих Афин, куда еще допустят не каждого из этих покупателей для поклонения святым местам!
«Бывший гражданин!» — горько усмехнулся про себя он, дотрагиваясь задеревеневшй рукой до своего хитона.
- Живее, эллин, живее! — заторопил его надсмотрщик, и сам сорвал с плеча Эвбулида дешевую костяную пряжку, скреплявшую верхние концы хитона. — А это я возьму себе на память о нашей встрече!
Вспомнив о том, что у него под хитоном спрятан мешочек с привезенными Арменом монетами, Эвбулид с напускной покорностью кивнул и, как только надсмотрщик отошел, шепнул Ладу:
- Этот негодяй не успокоится, пока не разденет меня догола! Спрячь деньги.
Лад быстро сунул мешочек под набедренную повязку и заговорщицки подмигнул греку:
- Они нам еще понадобятся!
- Да услышат твои слова боги!..
Вздохнув, Эвбулид высвободил руки из отверстий в хитоне. Тут же к нему подскочил один из корабельных рабов с амфориском. С уважением смазав крепкое тело Лада маслом, рельефно выделившим могучие мышцы сколота, он оглядел Эвбулида и оскалил зубы:
- А этому что выделять — складки на животе?
«Замолчи, раб!» — чуть было не сорвалось с языка Эвбулида. Но он вспомнил, что сам теперь ничем не отличается от него, и до боли сцепил зубы, чувствуя, как холодят спину, живот, руки, вымоченные в оливковом масле, ладони.
Шум за изгородью стих. Появились агораномы. Один из них обвел взглядом загон, ища очередную партию, и перекупщик подтолкнул ближайшего к нему надсмотрщика:
- Выводи!
Захлопали бичи, заскрипели, отдаваясь где–то в самом сердце, массивные ворота.
Перекупщик, дав несколько монет агораномам, попросил их не продавать до его возвращения никого из своей партии и повел Аристарха с Сосием в лавку для самых дорогих рабов.
Остальные невольники, выстроившись в затылок друг другу, длинной вереницей потянулись из загона.
Глядя себе под ноги, Эвбулид поднялся по ступенькам на «камень продажи». Только здесь поднял голову и тоскливым взглядом обвел притихшую в ожидании сообщения глашатаев толпу покупателей. Где–то среди них был и его будущий господин… хозяин!
- Партия рабов на любой вкус! — в один голос закричали глашатаи. — Эллины, геты, фракийцы, даже один скиф — выносливый и могучий, как Геракл!
Восторженным гулом встретили покупатели слова глашатаев. Расталкивая локтями соседей, они заторопились на «камень продажи». Самые нетерпеливые подскочили к Ладу и, дивясь, щупали мышцы его рук, хлопали по шее, плечам.
Сколот стоял ровно, не шевелясь, словно каменное изваяние. Казалось, это был самый покорный раб из всей партии. Но Эвбулид чутьем угадывал, что стоило такое спокойствие Ладу. В глазах сколота росла ярость, еще минута — и не сдержали бы его ни легкие наручники, ни рослые агораномы. Теперь уже Эвбулид пришел на помощь Ладу.
- Лад! — предостерегающе шепнул он сколоту. — Не время… Вспомни, чему ты сам учил меня… Потерпи!
Не только Эвбулид, но и бывалые глашатаи почувствовали опасность, исходившую от могучего раба, и, подбежав к нему, вывели на середину помоста.
- Двадцатипятилетний скиф с отменным здоровьем! — выкрикнул один. Второй, сгибая руку Лада в локте, искренне добавил:
- Клянусь Сераписом, такого крепкого раба я еще не видел за время всей моей службы на вашем рынке!
- Но где же его торговец? — бросая по сторонам беспокойные взгляды, воскликнул один из покупателей. — Я бы не пожалел за этого скифа и десяти мин!
- А я — пятнадцати! — оттеснил его плечом сосед.
- А я — дам семнадцать! — просунулся вперед еще один покупатель.
- Торговец скоро подойдет, с ним и договаривайтесь! — отвечал на все вопросы агораном и, когда ему надоели назойливые хиосцы, дал знак глашатаям выводить следующего раба.
- Образованный эллин тридцати семи лет! — услышал Эвбулид и не успел еще сообразить, что речь зашла о нем, как цепкие руки подхватили его под локти и повели на середину «камня продажи».
- Образованный эллин! — повторил глашатай, видя, что никто не торопится к греку.
- Откуда он? — выкрикнул кто–то снизу.
- Из Афин!
- О–о! — разочарованно протянул тот же голос. — В моей мастерской уже работал афинянин — так даже года не выдержал!
- Сбежал? — удивились в толпе.
- Подох!
И все же несколько человек подошли к Эвбулиду.
Долговязый сириец обошел его кругом, оглядывая с ног до головы. Недовольно покачал головой и спустился с помоста. Зато другие заставляли его сгибать руки, подпрыгивать и приседать.
Мысленно махнув на все рукой, Эвбулид покорно сносил все эти издевательства. Он даже не противился, когда тучный купец приказал открыть ему рот и стал осматривать зубы, точно у лошади.
Почувствовав на себе чей–то пристальный взгляд, Эвбулид повернул голову и увидел, что на него смотрит седобородый мужчина в греческом хитоне.
Он никогда не видел этого человека, но что–то словно кольнуло его и подсказало, что это — путешественник из Афин.
Продолжая машинально выполнять приказания дотошных покупателей, Эвбулид сгибал и разгибал руки, подпрыгивал, приседал, даже станцевал какой–то танец, бросая на грека отчаянные взгляды.
Наконец, мужчина приблизился и, словно ненароком вставая между нагим пленником и толпой покупателей, тихо спросил:
