– Ну, мои деньги довольно быстро вернули бы благосклонность Гая.
Это правда. Но ей-то был нужен завтрак, а на нее благосклонность Гая не распространялась.
– Значит, ты не хочешь сэндвич с омлетом?
– Ты принесла мне сэндвич?
– С сыром, с булочкой из цельных зерен. Конечно, не совсем то, что ты обычно заказывал, но это лучшее, что я смогла найти.
– Это…
Эбби не могла понять выражение его глаз, когда он посмотрел на пакет.
– Спасибо! – воскликнул Хантер. – Это так мило с твоей стороны.
Можно подумать, никто никогда о нем не заботился.
– Я думал, что ты совсем разбита.
Эбби пожала плечами:
– Я нашла временную работу. И, как уже сказала, я просто пытаюсь показать себя с самой лучшей стороны.
– Еду приносить не обязательно. Просто делай свою работу, приведи в порядок мою квартиру.
– По рукам, – ответила она улыбаясь.
Ее взгляд встретился с его… Его глаза сегодня были определенно более яркие, чем вчера.
– Ты… хм… – Может, сочетание древесного запаха лосьона после бритья вперемешку с завтраком напомнило Эбби, что Хантер не одет. – Не мог бы ты?..
– Да, и правда. – Он удивленно оглядел себя, как будто только в этот момент осознал, что стоит перед ней полуобнаженным. – Конечно. Заходи пока, а я пойду накину что-нибудь.
«Я тебя не тороплю!» – почти вырвалось у Эбби. К счастью, она удержалась и промолчала.
Она зашла в кухню, ища место, куда бы поставить кофе. Эбби срочно нуждалась в дозе кофеина, чтобы стереть образы прекрасного тела Хантера. Она уже второй раз начинает новую жизнь.
Эбби прекрасно понимала, что с ней происходит: в ней внезапно проснулось желание, и это было неудивительно. Находясь много лет в запуганном состоянии, она просто не могла испытать все радости плотских утех.
Реакция ее оказалась очень сильной. Хантер привлекал ее. Он смотрел на Эбби, и низ ее живота начинало сводить. Никогда не чувствовала она ничего подобного с Уорреном. Слава небесам, что Хантер уедет из города через пару дней.
А пока нужно было действовать профессионально. Она здесь для того, чтобы вычистить все и навести порядок, а не для того, чтобы фантазировать.
Поставив пакеты на столешницу из черного мрамора, Эбби оглядела временное место работы. Квартира Хантера оказалась совсем не такой, какой она ее представляла. Помещение не походило на темную мужскую берлогу, в которой обычно обитает герой-спаситель. Квартира находилась на верхнем этаже и была наполнена светом и воздухом. Планировка предполагала единое пространство, которое разбивалось бы на более мелкие зоны мебелью. Однако Хантер не стал ничего менять. У него практически не было мебели. И стало совершенно очевидно, что без домработницы ему никак не обойтись.
Здесь царил хаос. Повсюду валялись бумаги и журналы. Один угол занимало рабочее место, погребенное под горой хлама, который наверняка был каким-то образом связан с фотографией.
Несмотря на бардак, квартира казалась какой-то пустой, незаконченной. Здесь не хватало чего-то помимо мебели.
Эбби рассматривала впечатляющий набор никогда не использующихся кухонных принадлежностей, когда появился Хантер, одетый.
– Оцениваешь фронт работ?
– Пытаюсь. Эта кухня – просто мечта повара.
– Именно это мне и сказал риелтор. – Хантер достал из пакета сэндвич.
– Я так понимаю, эта часть сделки тебя не особенно интересовала. – Что же тогда было важным для него? Внезапно ей пришла в голову идея. – Если хочешь, я могу готовить для тебя. Ну, я имею в виду, – добавила Эбби, когда он удивленно посмотрел на нее, – когда ты в городе. Для разнообразия.
– Я тебя нанимал не для того, чтобы ты готовила.
– Знаю. Я и не претендую на звание великого повара, но ты должен признать, что домашняя еда не помешает перед тем, как ты отправишься в дальние края.
– Понятия не имею. У меня никогда не было домашней еды.
– Ты шутишь! – Конечно же шутит! Но, взглянув на его лицо, она поняла, что нет. – Никогда?
– Не было. В интернатах не бывает личных шеф-поваров.
– Ты был в интернате?
– Когда не путешествовал со своим отцом. И не обязательно выглядеть такой шокированной. Сейчас интернаты совсем не такие ужасные, как во времена Диккенса.
– Как насчет того, чтобы уже сегодня приготовить что-нибудь? Ничего сверхъестественного. Просто спагетти и тефтели. Немного салата. Стыдно, что вся эта утварь и техника простаивает без дела.
– Не говоря уж о том, что это добавит плюсов в твое резюме, когда я буду писать тебе рекомендацию.
– Ну, я же написала, что я повар и посудомойка. Это вроде как подразумевает и готовку тоже.
– Наверное, да, подразумевает. – Хантер вздохнул, но выражение его лица выдавало веселое изумление.
Улыбка, изогнувшая губы, осветила все лицо. Разве возможно, чтобы улыбка была даже более сексуальной, чем обнаженный торс? Все сумасшедшие ощущения вернулись, отчего колени Эбби подогнулись.
– Ну что, договорились? – спросила она, откашлявшись.
– Конечно, – ответил Хантер. – Спагетти и тефтели, я понял.
– Отлично. Я приготовлю их тебе сегодня.
– Думаю, что тебя надо отправить в то реалити-шоу про барахольщиков, – заметила Эбби час спустя.
Хантер даже не оторвал взгляда от листов, над которыми работал.
– Ты преувеличиваешь.
– Вряд ли!
Конечно, Эбби преувеличивала, но этот мужчина вообще не знал значения слов «шкаф для бумаг». Она поняла, что прежде, чем приступить к какой-то серьезной уборке, нужно разобраться со стопками. Эбби поняла, что в квартире Хантера был не столько бардак, сколько отсутствовала хоть какая-то система. Понятно, что большая часть оборудования нужна была для работы. Но повсюду валялись также книги о фотографии, какие-то исследования, статьи в журналах. Кроме этого, на столе высилась гора непонятных вещей – наверное, это было оборудование.
– А ты знал, – произнесла Эбби, вытащив очередной туристический журнал, – что несколько лет назад изобрели такую машину, которая называется «шредер»?
– Очень смешно. Я же сказал, что я тут бываю только в перерыве между заданиями. Эта квартира – просто место, где можно кинуть свое барахло.
– Дороговато для склада. Может, проще было арендовать?
– Квартира – это вложение денег. Ты никогда так много не разговаривала, когда работала официанткой.
– Извини, пожалуйста, – пробормотала Эбби и прикусила губу.
– Не надо извиняться, – сказал он.
– Прости, это я по привычке.
