Послесловие
Главное событие, изображенное в этой небольшой книге, известно нам также и в официальном изложении. Вот что сообщалось на первой полосе «Литературной газеты» 22 октября 1986 года:
«20 октября Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев принял группу видных деятелей культуры, участников международной встречи в Киргизии, приехавших в СССР по приглашению Ч. Айтматова.
В беседе приняли участие: Дж. Болдуин, писатель (США), Д. Болдуин, актер (США), Я. Кемаль, писатель (Турция), А. Кинг, президент Римского клуба (Великобритания), О. З. Ливанелли, композитор (Италия), Ф. Майор, общественный деятель (Испания), Н. Менон, композитор (Индия), А. Миллер, писатель (США), И. Миллер, художница (США), Л. Отеро, писатель (Куба), К. Симон, писатель (Франция), А. Текле, художник (Эфиопия), О. Тоффлер, философ (США), X. Тоффлер, философ (США), П. Устинов, писатель, актер (Великобритания), А. Форти, член секретариата ЮНЕСКО (Италия), Ч. Айтматов, писатель, президент „Иссык-Кульского форума“ (СССР).
На встрече, которая прошла в откровенной дружеской обстановке, состоялся обмен мнениями по широкому кругу современных проблем, затрагивающих судьбы мира, цивилизации и культуры […]
М. С. Горбачев в своем выступлении отметил, что с готовностью решил откликнуться на пожелание деятелей культуры встретиться с ним […)
Еще в начале века В. И. Ленин высказал мысль колоссальной глубины — о приоритете общечеловеческих ценностей над задачами того или иного класса […]
М. С. Горбачев поделился своими впечатлениями от встречи в Рейкьявике с президентом США.
Говоря об идущих в нашей стране процессах обновления и перемен, М. С. Горбачев остановился на вопросе экономического и социального развития страны, развертывания демократии, широкой гласности […]
В заключение деятели культуры сердечно поблагодарили М. С. Горбачева за беседу».
Это коммюнике может служить лучшим «реальным комментарием» к книге, где почти все имена и названия скрыты и заменены намеками и перифразами. Читатель может сам проделать увлекательную работу, разгадывая «кто есть кто»: так, в списке участников встречи с Генеральным секретарем безошибочно идентифицируются и «центральноазиатский Толстой», и «президент экономического клуба», и два чернокожих брата-«артиста» (на самом деле один из них — известный американский писатель, борец за расовое равноправие), и «элегантный дипломат-средиземноморец», и англичанин русского происхождения — «актер, сыгравший в одном из фильмов роль Нерона» (фильм назывался «Камо грядеши», 1951), и живописный — обликом и ремеслом — «нубийский гладиатор»…
Известно место, где 13–16 октября 1986 года происходила встреча под названием «Иссык-Кульский форум», — это столица Киргизии, нынешний Бишкек, а тогда называвшаяся Фрунзе в честь большевистского военачальника, чья «статуя возвышалась на главной площади, а сам он некогда дал городу свое имя, подобное шуршанию, хлопкам знамени на ветру». В старой балерине, с которой встречаются «деятели культуры», легко узнать Г. Уланову, а в пересказываемом одним из них фильме «какого-то деятеля официального кинематографа» — «Андрея Рублева» А. Тарковского; нетрудно вспомнить, что тогдашнего партнера Генерального секретаря по стратегическим переговорам звали Рональд Рейган и что он действительно, прежде чем стать президентом США, был голливудским актером и играл роли ковбоев «в третьеразрядных кинолентах»; вспомнить также, что в разгаре была советская интервенция в Афганистане, упомянутая лишь кратким намеком — о готовности Генерального секретаря «отправить боевые вертолеты стрелять из пулеметов по горцам, вооруженным кремневыми ружьями»… Стоит ли пояснять, кого изображала «посеребренная статуя невысокого лысого человека с бородкой, властного, в поношенном костюме […] впопыхах сфотографированная из окна автобуса» рассказчиком? Этих идолов и сегодня еще не так мало стоит на просторах бывшего СССР.
И все-таки в этой нехитрой угадайке кое-что не сходится, система намеков и перифраз дает сбои. Речь идет не об «искажениях истории» вроде воображаемой сцены, где соратники недавно умершего «семинариста» с «железной фамилией» голыми руками прямо в зале заседаний Политбюро убивают «главу убийц, служивших семинаристу»: нынешней наукой такая версия казни Берия как будто не подтверждается, но в 1987 году, до открытия советских архивов, она сохраняла хождение. Больше интригуют другие места, где текст книги противоречит сам себе, путается в подробностях.
Вот, скажем, что говорится об одном из американских участников международной делегации, индивидуализированном более других: «он не только был вторым мужем красивейшей в мире женщины, но еще и писал пользовавшиеся популярностью пьесы на востребованные сюжеты, как, например, самоубийство — иные говорили: организованное спецслужбами убийство — куклы из плоти, с восхитительными плечами, с грудями, похожими на плоды, с хрипловатым младенческим голосом». Фраза построена так, будто «красивейшая в мире женщина» и «кукла из плоти» — два разных лица, а на самом деле имеется в виду одна и та же Мэрилин Монро, на которой был одно время женат драматург Артур Миллер, но пьес о ее самоубийстве как будто не писал. К тому же в другом месте текста формулой «второй муж красивейшей женщины мира» обозначается не он, а «английский актер», тот самый исполнитель роли Нерона. Как-то слишком много путаницы на одном узком участке изложения, и не верится, что это само собой так получилось: то ли автор, избегая претензий со стороны своих бывших спутников, намеренными противоречиями дает понять, что перед нами вымысел и «всякие сходства с реальными людьми случайны», то ли вообще его повествовательная стратегия требовала смазывать четкие контуры, создавать какой-то зыбкий, запредельный мир (книга ведь писалась для западного читателя, которому гораздо труднее, чем нашему, распознавать в ней исторические реалии своей страны), где могут, например, уживаться параллельные и даже противоречащие одна другой версии событий: «…один из гостей спросил, можно ли ему сделать несколько снимков, переводчица, сказав: „Ну конечно же!..“, сказав: „Я сейчас узнаю…“, сказав: „Подождите, я поеду с вами, только сейчас попрошу машину…“, исчезла, после продолжительного отсутствия вернулась, сказав: „Минуточку, мы сейчас пойдем!“, затем исчезла опять, прошло еще немало времени, переводчица наконец появилась, сказав: „Какая жалость! Время обедать. Все уже сидят за столом! Я как раз вас ищу…“ или: „К сожалению, нас ждут на празднике“…» (Что же, собственно, она сказала на самом деле?)
Да, конечно же, это такой способ письма — в 80-е годы уже широко распространившийся в западной литературе, а впервые широко разработанный за тридцать лет до того французским «новым романом», одним из ведущих представителей которого как раз и был Клод Симон (род. в 1913 г.) — ныне всемирно признанный писатель, лауреат Нобелевской премии (он стал им в 1985 году, ровно за год до приглашения в СССР), автор около полутора десятков романов (на русский язык переведен только один — под названием «Дороги Фландрии», и как раз в предперестроечном 1983 году). Вместе с такими своими единомышленниками, как Мишель Бютор или Ален Роб-Грийе, он создал технику обездвиженного романного письма, где повествование вязнет в описании, в безразмерных, бесконечно сложных, наползающих одна на другую фразах, где с непомерной детальностью изображаемые жесты застывают словно в дурном сне или при замедленной проекции фильма, где сюжетное действие, «история» ходит по кругу или топчется на месте и где невозможен ни решительный поступок, ни ответственное, весомое слово героя.
