Дэвис и Мэри-Джейн вместе пили и делали много других разных вещей, но однажды он ей надоел и она его выставила за порог с ботинками в руках. Дэвис хотел повеситься, но веревка оборвалась, и он ударился в религию.
Следующим по списку шел Хэнк Митчелл — этот человек довольно долго жил у нее в доме, потому что у него был бульдозер, а ей непременно хотелось выкорчевать все деревья на участке.
Когда Хэнки вывел растительность и вместо нее посеял кормовую траву, Мэри-Джейн выгнала его пинком под зад. А ведь бедняга Хэнки мечтал сначала жениться на ней, а потом продать ее землю.
Натан с ужасом вспомнил, что и Адам Трент не обошел ее своим вниманием.
При всем при этом следовало учитывать и то обстоятельство, что Натана здесь не любили, потому что в его новациях многие видели угрозу для себя. Возможно, что тело Мэри-Джейн для того и бросили в его пруд, чтобы он оказался в глазах местных жителей опасным сумасшедшим, от которого надо избавиться любой ценой.
И, наконец, последний вариант заключался в том, что это он сам убил Мэри-Джейн.
* * *
Увидев Ларк, Натан не смог сдержать усмешки. День был теплый. Даже больше, чем теплый, и она, одетая в шорты и майку без рукавов и в белые кроссовки, сидела на траве. Ее пропитанные солнцем волосы волновались, точно поле спелой пшеницы, — для него это было настолько необыкновенно, что Натану показалось мало только видеть это и сразу захотелось запустить в них пальцы и смотреть, как волосы струятся сквозь них.
Ларк не почувствовала его приближения и, только когда тень упала на страницу ее блокнота, подняла голову.
С усталым вздохом Сенатра опустился с ней рядом в тени клена и вытянул ноги. Штанина его брезентового комбинезона была надорвана, и сквозь дыру светило острое голое колено. Он снял кепку, повесил ее на сучок и ладонью убрал волосы со лба. Под комбинезон он в этот раз надел выцветшую футболку, которая не скрывала его мощную мускулатуру. На этот раз он был чисто выбрит, и на его лицо было приятно посмотреть.
Она тут же вспомнила о том, что говорил ей Адам Трент, и насторожилась.
— Видите, у коров между рогами чубчики? — сказал он, указывая рукой на стадо.
Она пригляделась. Действительно, на лбу ближайшей коровы, над самыми глазами, виднелся завиток волос.
— Вот по этому самому хохолку можно определить темперамент коровы, — сказал он.
— Только не надо меня дурачить, — фыркнула Ларк.
Сейчас он ей расскажет, что видел кролика с рогами или еще какое-нибудь диво.
— Это чистая правда, — сказал он и кивнул, видимо, для подтверждения своих слов. — Чем выше этот хохолок, тем животное более возбудимо.
— А что вы скажете вон про ту корову. — Она показала ему, какую именно она имеет в виду. — У нее вообще нет никакого хохолка.
— Эта? — ответил он, ничуть не смутившись. — Эта смирная, как ягненок.
— Я не такая дура, чтобы верить в ваши сказки, — сказала Ларк.
Он пожал плечами:
— В городе теперь весело, все рассказывают друг другу, что вы сантиметром меряете быкам яйца.
— Мне неинтересно знать, что они там говорят, — ответила она и сразу уткнулась в свой блокнот.
— Ну, так и какие выводы? “Господи, ну неужели нельзя поговорить на какую-нибудь другую тему?” — с досадой подумала Ларк.
— Я имею в виду, что вы выяснили — мои коровы удовлетворены или нет?
Поразительно! Он что, пришел над ней издеваться?
— Послушайте, мистер Сенатра, — начала она, решив наконец поставить его на место.
— Зовите меня Натан или лучше просто Нат, — лениво предложил он.
— Так вот, я понимаю, что вы считаете блистательной шуткой то, что вы только что сказали, но проблема гуманного обращения с животными не кажется мне такой уж забавной. Я установила наблюдение за пятью фермами, и только на вашей животные постоянно находятся под открытым небом, не имея хотя бы даже временного укрытия. Знаете, мне трудно оставаться только лишь беспристрастным наблюдателем. А что, если вдруг польет дождь, наступят холода? Куда подевалась его вальяжность?! Он выпрямился и заговорил холодно и резко:
— Сразу видать, что там, откуда вы к нам свалились на голову, вы просто обсмотрелись телевизора. Я не настолько темен, чтобы позволять поучать себя девицам, чьи мысли витают бог знает где!
Вот оно — всего одно ее слово, и он уже взбесился.
— Почему ваши конторские теоретики не следят за теми, кто не кормит свою скотину в холода, кто не поит ее и не укрывает от солнца в жару, кто не зовет ветеринара, когда животные болеют? То есть за теми, кто действительно плохо обращается со своим скотом?
Он грубо вырвал у нее из рук карандаш и блокнот и начал что-то рисовать, яростно нажимая на карандаш.
— Поймите же, животные — не люди, они требуют совсем иного обращения.
За словами последовали резкие движения руки, карандаш быстро бегал по бумаге. Закончив рисунок, он сунул ей блокнот и карандаш и вскочил на ноги.
— Вас послали следить не за тем человеком, — сказал он.
— Меня не посылали ни за кем следить, — ответила она срывающимся голосом.
На странице блокнота, под надписью большими печатными буквами, гласящей АЗБУКА ОБРАЩЕНИЯ С КОРОВАМИ, была нарисована длинноногая женщина в огромных ботинках, подносящая пучок сена к коровьему заду.
— Нахал! — закричала Ларк вслед невозмутимо удаляющемуся Натану. Он не обернулся.
Рисунок между тем был совсем неплохой — корова смотрела назад с таким выражением, словно спрашивала: “Ну что там еще за идиот?” “Вот только волосы у меня не такие всклокоченные, и ноги не такие страусиные, и коленки не такие острые, и ступни не такие огромные, — подумала Ларк и посмотрела на свои ноги. — Или я ошибаюсь?”
Глава 5
Натан добавил в бак кипятка так, чтобы вода стала чуть теплой. Потом он наполнил пластиковую бутылку до красной отметки, обозначающей объем в две кварты, насыпал туда же порошкового заменителя молока и плотно натянул на горлышко резиновую соску. Когда приспособление для кормления молочного теленка было таким образом готово, он вышел за дверь, направляясь к пастбищу, и у порога своего дома, можно сказать, столкнулся с подъезжающей полицейской машиной.
“Вот еще один подарок судьбы с доставкой на дом”, — подумал Натан.
Стоя на крыльце, он наблюдал, как полицейская машина остановилась перед крыльцом и из нее вышел Адам Трент, освещенный косыми лучами утреннего солнца, весь увешанный оружием и сверкающими бляхами, так что Натану даже показалось, что Трент, словно огромный магнит, притягивает металл.
Трент.
Но почему именно Трент? Почему вышло так, что расследованием по этому делу занимается человек, с которым они, мягко говоря, не были друзьями еще со школьных времен, с тех времен, когда Натан дружил с его сестрой. Должно быть, судьба. Злая судьба.
