Он смотрит мне в лицо, и я вижу, что у него тоже слезы в глазах.
– Я хочу сказать, что, если ты серьезно относишься к нашему браку, тебе, наверное, придется пересмотреть свою систему ценностей.
Я чувствую, что мне вдруг не хватает воздуха, как будто сильно врезали поддых.
Дождалась. Вот она, моя красная лампочка с надписью «готова».
Десять часов спустя я сижу голая на полу в ванной и шепчу в телефон.
– Привет, это я, – говорю я.
– Почему ты шепотом говоришь? – спрашивает Джули.
– Потому что не хочу, чтобы Эндрю слышал.
– Почему?
Я делаю глубокий вдох и в двадцатый раз пытаюсь решить, стоит ли ей говорить. Стоит. Больше просто некому. А что, если она всем расскажет? У нее ведь язык без костей. Не расскажет. Если я попрошу не рассказывать – не расскажет. Все, говорю.
– Лара, что случилось? У тебя все в порядке?
– Все в порядке. Хочу тебя спросить кое о чем, только ты должна поклясться, что никому не расскажешь. Даже Джону, – говорю это и уже знаю, что Джону-то она наверняка расскажет. Блин, что я делаю?
– Клянусь, клянусь. Ну, что? Делаю еще один глубокий вдох.
– Ну, предположим, мы с Эндрю трахались без презерватива или чего-нибудь такого. Как я узнаю, что забеременела?
– Аа-а-а-а-а! – визжит она. – Боже мой! Значит, вы, ребята, тоже стараетесь? Это же чудесно! Ты представляешь, как здорово будет вместе ходить беременными?
Блин. Зачем я это сделала? И главное, тут же в голову приходит прекрасная идея рассказать про случайно порвавшийся презерватив, что было бы идеальным прикрытием моего интереса к теме. Поздно. Блин, блин, блин.
– Ну, не то чтобы стараемся. Я не строю температурных графиков, ничего такого. Мы просто решили не предохраняться и посмотреть, что из этого получится.
Я не сообщаю ей, что я и так вижу, что из этого получается. Никакого секса не получается, вот что. Я не могу получать удовольствие, когда нервы на взводе. Все время я только и думала о том, что вот, сейчас мы заделаем ребеночка, и жизнь больше никогда не будет такой же. И о том, что у меня уже нет возможности передумать, если я забеременею. Не пойдешь же делать аборт, если тебе тридцать, ты замужем и муж тебя прессует по поводу детей. Потом началась полная паранойя: я начала думать о том, что, как только моя дочь начнет водить машину, я уже никогда не смогу спокойно заснуть, что придется бороться с татуировками, отгонять от нее парней и пристраивать в хорошую частную школу. В течение десяти минут я успела помучиться всеми проблемами, с которыми может встретиться ребенок на протяжении жизни. А когда Эндрю кончил, клянусь вам, я слышала, как его живчики спорят, кто из них меня оплодотворит. Одним словом, если так пойдет и дальше, я даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь еще испытать оргазм.
– В общем, – говорю я, – я просто хотела узнать, почувствовала ты что-нибудь или нет.
– Хорошо, – говорит Джули серьезным тоном. – Во-первых, нельзя начинать без подготовки. Ты принимаешь пренатальные препараты или хотя бы фолиевую кислоту?
Это для меня полнейшая новость, сердце начинает биться чаще. Прекрасно, я уже запуталась в этом материнстве.
– Нет, а что, надо? Я думала, пренатальные препараты – это когда уже забеременеешь.
Джули делает глубокий вдох:
– Послушай, это не настолько серьезно. Куча женщин беременеет просто так, без всякой подготовки, и получаются нормальные здоровые дети.
Я чувствую, что этой фразе полагается но, и Джули не уверена, говорить ли его. Если все так плохо, я должна это знать.
– Но... – подсказываю я.
Она колеблется, потом начинает говорить очень быстро:
– Но если ты принимаешь фолиевую кислоту, снижается риск мозговых дефектов в тот период развития, когда ребенок начинает формироваться.
Боже мой. Боже мой! Я совершенно не создана для этого.
Чувствуя мое отчаяние, Джули идет на попятный:
– Лара, подожди, ты, может, еще не беременна. С первой попытки никогда не получается. Просто пойди завтра первым делом в аптеку, купи пренатальных витаминов и начинай принимать дважды в день. И все будет хорошо.
Она права. Она должна быть права. Не может быть, чтобы один день имел значение.
– О-о-о-о, забыла! – вопит Джули. – Ты яйца ешь? В яйцах дикое количество фолиевой кислоты.
– Ем, ем! – ору я, а потом понижаю голос: – Сегодня утром на завтрак ела.
– Прекрасно. Вот видишь, нечего было волноваться.
Я выдыхаю. Слава богу, я не дала Эндрю уговорить себя на овсянку.
– Хорошо. Теперь скажи, ты сразу что-нибудь почувствовала? – спрашиваю я.
– Почувствовала. Уже на следующий день. Груди болеть стали, настроение такое было... не знаю, как сказать, просто почувствовала. А мои сестры совсем ничего не чувствовали. Узнали, когда тест на беременность сделали. У всех по-разному.
Очень полезная информация.
– Хорошо, спасибо тебе. Только, пожалуйста, не говори Джону, ладно? Я заставила Эндрю поклясться, что он никому не скажет, так что он убьет меня, если узнает, что я тебе рассказала.
– Не скажу, обещаю. Подожди минутку, рассказать тебе еще кое-что, за чем надо следить?
О боже! Каким еще опасностям я подвергаю жизнь своего потенциального нерожденного ребенка?
– Что еще?
– На случай если ты все-таки беременна – есть куча вещей, которые тебе нельзя. – Так и вижу, как она отмечает галочками все, что ферботен[9]. – Никакого кофе и вообще ничего с кофеином. Разумеется, нельзя алкоголь, непастеризованные сыры типа бри или мягкой моццареллы, ничего с аспартамом, никакого суши, ничего, где есть сырые яйца, типа салата «цезарь»... так, что еще? Тунец или рыбу-меч много есть нельзя – там тонны ртути, – и не принимай никаких лекарств, даже самых простых... Наверное, все. Когда пойдешь к врачу, он должен дать тебе список.
Я начинаю жалеть, что позвонила ей.
– Супер, – говорю я. – Спасибо, что испортила мне жизнь.
На мгновение мне кажется, что она издает какие-то подозрительные звуки типа тсс, тсс, и я стараюсь вспомнить, что же мне в ней нравится.
– Лар, это действительно здорово. Обещаю тебе, если ты забеременеешь, тебе это обязательно понравится. Стоит попробовать.
За себя говори, милочка.
– Постараюсь поверить, – говорю я. – Но мне надо идти. А то, боюсь, Эндрю подумает, что я тут провожу время с вешалкой для пальто. Поговорим позже.
Я открываю дверь ванной и вхожу обратно в спальню. Полуспящий Эндрю разлегся в кровати с приклеенной к лицу улыбочкой типа «как-хорошо-меня-трахнули».
