Внезапно Дженни осознала, что его слова — лишь звуки, которые произносили его губы, чтобы получить то, что он хочет.
— Тебе нужны очки, если ты считаешь, что женщина, которая переваливается как утка, сексуальна.
— Ты не умеешь благосклонно принимать комплименты? Большинство женщин ведут себя так, словно похвала — это право, принадлежащее им по закону.
— Как Кристал?
Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.
— Я не хочу говорить о ней сейчас.
— Должно быть, она очень тебя любила, если так расстроена, потеряв тебя.
— Кристал Макдонах никогда не любила никого, кроме себя, и ничего, кроме денег.
— Как ты циничен.
Его пальцы скользнули по прядям ее волос.
— Только не сегодня.
С легким вздохом она расслабилась в его руках, зная, что не надо этого делать, но сопротивляться не было сил.
Дженни не думала об одиночестве и потребности в тепле, когда решила завести ребенка. Никаких мужчин в ее постели, никакого отца для ребенка. Никаких прикосновений, которые заставляли бы ее дрожать и гореть, страдать и вздыхать.
— Можно я поцелую тебя на ночь?
Вопрос поразил ее.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему? Мы ведь друзья? И я хочу просто поцеловать тебя.
— Ты всегда делаешь, что хочешь?
Улыбка Мэтта сказала ей все. Перевод был не нужен. «Да, я всегда делаю, что хочу, и получаю то, что хочу».
Она сделала шаг назад, а он — шаг вперед. Когда Дженни открыла рот, чтобы протестовать, он тут же завладел им.
Прикосновение его губ было таким мягким и таким нежным, что ей показалось — сейчас сердце выпрыгнет из груди. Мэтт снова посмотрел на нее тем взглядом собственника, который она запомнила с их первой встречи.
— Когда ты ела десерт, у тебя на губе осталась капелька взбитых сливок, вот здесь… — Он легко дотронулся до ее верхней губы кончиком языка. — Я готов был тут же вскочить из-за стола, чтобы слизать ее с твоих губ.
Дженни отклонилась и вздрогнула.
— Я могу зайти?
Она покачала головой.
— Не думаю, что это возможно.
— Почему нет? — потребовал Мэтт.
Слова Кристал пронеслись в ее голове. До этого Мэттью не пытался соблазнить ее, не был так настойчив. Ей надо все обдумать без него.
— Мне не очень хочется, чтобы между нами установилась какая-либо связь.
В первый раз он положил руки на ее живот. Маленькая Алексис перевернулась, и Дженни была уверена, что Мэтт почувствовал это движение.
— Тебе не кажется, что это похоже на попытку закрыть дверь стойла после того, как лошади вырвались? Мы уже связаны.
Старая отговорка, будто она не верила в то, что это его ребенок, замерла у нее на губах. Она лишь покачала головой.
Мэтт терпеливо ждал, пока ее сомнения рассеются.
— Ты знаешь, что я прав, Дженни. Скажи мне вот что. Сколько раз тебе делали оплодотворение, перед тем как ты забеременела?
Дженни была шокирована таким откровенным вопросом.
— У меня все получилось с первого раза.
Мэтт улыбнулся самодовольной улыбкой, которую она ненавидела.
— Видишь, мы так сильны вместе, даже мать-природа знает это. Мои маленькие ковбои прицелились к твоей яйцеклетке — и вот он, малыш. Слушай, а почему ты не носишь двойню?
Дженни было нечего возразить.
Но она не хотела говорить об этом. Снова возникло воспоминание о Кристал и Мэтте на вечеринке, когда красавица модель прижималась своим тонким телом к нему, а он стоял с открытым ртом.
Это доказывало, что Мэтта все еще влекло к бывшей любовнице.
Дженни знала, что не сможет состязаться с Кристал. И прекрасно понимала, что сейчас Мэтт с ней, Дженни, только из-за ребенка. Если бы Кристал захотела ребенка, Дженни никогда не встретила бы Мэтта и носила бы сейчас малыша от другого мужчины.
Он с ней из-за ребенка.
Поцелуи не настоящие, забота не настоящая. Она касалась только его ребенка.
Ее сердце вздрогнуло от воспоминаний о других разочарованиях, других оскорблениях.
— Мне холодно, — сказала она, отталкивая его рукой. — Я устала. Мои туфли жмут, и я не в настроении обсуждать чудо рождения.
— Если бы ты разрешила мне войти, я бы растер тебе ступни.
— Мистер Стедмен ждет тебя.
— Он не будет возражать. Он считает, что ты — мечта любого мужчины. Это его слова.
— Давай оставим все как есть, — сказала Дженни резко, вставляя ключ в замок.
— Завтра утром? — спросил он.
Она посмотрела на него через плечо.
В нем было что-то, что посылало стрелы желания по всему ее телу, от сосков до кожи на животе, к которой он прикасался так нежно.
Он был красив до безумия, необыкновенно уверен в себе… и очень опасен.
— Нет, — сказала она. — Я передумала.
— Действительно? — Теперь ему стало любопытно. Что Дженни может прятать на Крэндэлл-стрит, о чем она не хочет сообщать ему.
Он повернул назад и пошел к машине.
— Увидимся утром, Джиневера!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Дженни передала ему листок бумаги, на котором был написан только адрес, и объявила, что это то, чем она занимается, Мэтт не проявил особого интереса.
Теперь, когда он стоял перед обшарпанным домом из коричневого камня, уставившись на табличку, которая гласила «Дом Надежды», он начал постепенно понимать.
Дом был полон малышей.
Директор поприветствовала его и не преминула выразить благодарность за транспорт, на котором больного ребенка отвезли в больницу.
Мэтт тут же решил извиниться перед Дженни за глупые слова, которые он произнес прошлым вечером о матерях-одиночках. Ему пришлось признать, что у нее есть свои интересы и обязанности.
Мэгги Тернер прервала его мысли:
— Я не знала, что вы интересуетесь нашей работой.
— Сказать по правде, миссис Тернер, до того как Дженни Эймс вызвала меня сюда, я не знал о вашем существовании. Конечно, я помню шумиху вокруг процесса распределения средств, но и только.
— Зовите меня Мэгги. У нас есть второй дом, для юных мам и младенцев, выздоравливающих после наркотической интоксикации. Как только малышам становится лучше и их можно выписать из больницы, а матери проходят этап лечения, они воссоединяются именно здесь. Тогда и начинается настоящая работа.
Они прошли в конец комнаты, где жили и питались матери, к книжной полке, на которой стояли энциклопедия, пара книг доктора Спока и набор книг с тестами.
