— К чему ты ведешь?
— Мы могли бы попробовать еще раз.
Мэтт чуть не рассмеялся.
— Я недооценила, как ты хотел ребенка, и очень сожалею, что мы не поняли друг друга. Я с удовольствием стану матерью, если это тебе действительно нужно.
— Кристал, — произнес он, — для тебя это очень серьезный шаг, и я вижу, что ты много думала об этом. — Он посмотрел в ее глаза и увидел в них искорку триумфа. — Я ценю это, но никогда бы не смог жить с мыслью, что виноват в том, что ты располнела.
Кристал выпрямилась и фыркнула:
— Недоброжелательность не привлекает людей, Мэттью.
— Возможно, но мы это переживем. А пока держись от меня подальше и оставь Дженни в покое.
Кристал повернулась и направилась к двери, оставив своего шокированного спутника позади.
— Прости, что тебе пришлось выслушивать это, Трев, — извинился Мэтт.
— Ничего. Было очень забавно. И поучительно. Я должен был понять, что она что-то замышляет, когда она позвонила и спросила, могу ли я сопровождать ее сегодня вечером. Теперь я вижу, почему вы расстались.
— У нас возникли разногласия по поводу отношения к семье.
— Ты отец ребенка Дженни?
— В этом вопросе есть неясность. Мы не узнаем этого, пока ребенок не родится и в больнице у него не возьмут анализы. А до того времени я… забочусь о благополучии матери этого ребенка.
— У Дженни много друзей в правлении и в сообществе. На твоем месте я был бы осторожным.
— Это предупреждение, старина?
— Я бы понял это именно так, — кивнул Трев, уходя.
Мэтт Хенсон был чудовищем, которого она никогда не простит за то, что он испортил этот особый для нее вечер.
Он стоял в углу, уставившись на нее молча и заставляя ее чувствовать, что все, что она делает, она делает неправильно.
— Впечатляет, — одобрил он позже. — Ты была прекрасна, играя роль Леди Щедрость.
— Я не играла, — Дженни остановилась, пораженная тем, что люди, которых он встретил, и то, что он слышал, не заставили его задуматься. — Фонд делает нужную работу, независимо от того, что ты думаешь по этому поводу. Люди, которых мы чествовали сегодня, постоянно помогали общине и заслужили этот вечер. Ты просто не хочешь этого понять.
— Да-а, — в его голосе была какая-то злость, которой она не понимала, — заставлять мать-одиночку ездить к врачу на автобусе действительно очень важная работа.
Дженни пришла в негодование.
— Ты не понимаешь. Вне стен твоего модного офиса, далеко от твоего запертого на все замки особняка существует настоящий мир — мир, в котором люди помогают друг другу, не думая о том, что они за это получат.
— Дорогая, я говорю о том, что вижу. И все, что я увидел, — это как вы без остановки хвалите друг друга.
Ее глаза чуть не вылезли на лоб. Злость боролась с правилами приличия, когда она думала, стоит или не стоит разбить ему нос прямо здесь. Вместо этого Дженни открыла свою сумочку, вынула ручку и листок бумаги, что-то черкнула и протянула листок Мэтту.
— Встретимся по этому адресу завтра в девять, и только посмей опоздать.
— Что это?
Увидишь. Это то, за что я борюсь. И если тебе это не понравится, ты можешь, — она пошевелила губами, словно подыскивая верное слово, — убираться.
Мэтт в шоке уставился на нее. Дженни распрямила плечи и оглянулась на гостей.
— Доктор Барнс уходит. Мне надо поблагодарить его за то, что он пришел. Попроси мистера Стедмена отвезти тебя домой. У меня здесь много друзей. Кто-нибудь из них меня не бросит.
— Подожди минуту, злючка. Я твой эскорт на сегодня, и я никуда не уйду без тебя. — Он взял ее под руку.
Дженни попыталась вырваться.
— Я не хочу больше твоего сопровождения. Ты свободен… временно.
Минуту они боролись. Когда он взял ее подбородок своими сильными пальцами и повернул к себе, она замерла.
— Я сказал не подумав, Дженни. Я не хотел смеяться над тобой.
Его извинения стучали в ее голове одновременно со стуком сердца. Слезы собрались в уголках глаз. Одна слезинка упала на щеку и скатилась вниз.
— Не плачь. Я не хотел критиковать твою работу.
— Тогда почему ты это сделал? Вот поэтому мне и не нравится быть с тобой. Ты очень нетерпим и судишь всех по себе. За одно мгновение ты становишься таким далеким, и я никогда не знаю, в чем дело.
Мэтт был поражен тем, что Дженни осмелилась высказать ему это.
— Может быть, ты права. Обычно я уравновешенный человек, но иногда меня очень легко вывести из себя. Это не твоя вина.
— Конечно, не моя. Если с твоей личностью что-то не в порядке, я не хочу об этом знать. Ты высмеиваешь людей и вещи, которых не понимаешь.
— Тогда помоги мне понять. Я хочу знать больше о благотворительности и почему она так важна для тебя.
— Я подумаю над твоей просьбой. Но не питай слишком больших надежд. Мне не нравишься ни ты, ни люди, которые тебя окружают.
Эти слова ему явно не понравились. Он угрожающе сузил глаза.
— Что Кристал тебе сказала?
— Ничего.
— Сомневаюсь. Кристал не может держать свое мнение при себе.
— Тебе видней.
— Если она сказала тебе что-то, что расстроило тебя, ей несдобровать.
— Я сообщила тебе все, что нужно знать.
— Все ли?
Дженни поразилась его проницательности. Она отвернулась.
— Тебе пора.
— Я не оставлю тебя здесь одну.
— Оглянись, Хенсон. Разве я здесь одна?
— Я имел в виду — без меня, Дженни. Я не уйду отсюда без тебя. — Его взгляд предостерег ее от споров. — Представь меня мистеру Барнсу, хорошо?
Дженни сдалась, не желая устраивать сцену, но это не конец. Мэтт должен понять, что она не та женщина, с которой можно обращаться небрежно, что она умнее Кристал Макдонах и упрямее его самого.
Домой она возвращалась, погруженная в свои мысли. Мэтт болтал, она отвечала односложно. Его нападки на ее работу очень сильно ранили ее.
И еще Кристал. Ее угрозы и обвинения заставили Дженни почувствовать себя неуверенно.
То, как Кристал обращалась с Мэттом, и то, что он позволял ей это, говорило о многом.
Как всегда, Мэтт проводил ее до двери. Дженни сжала сумочку и спрятала руки под роскошной тканью накидки.
Вечер был утомительным, и она хотела лишь одного — упасть в свою постель. А он… о боже… он смотрел на нее, словно она была вишневым пирожным.
— Ты очень красивая сегодня… очень сексуальная. Я не могу оторвать от тебя глаз.
