— Завтра я буду жутко занят. Кроме того, опять предстоит деловая поездка. Позвоню тебе, когда вернусь. Не грусти!
Спальня тонула в полутьме, но Луиз и не подумала зажигать верхний свет. Она наклонилась, нервно задергивая молнию на чемодане, Арт в это время присел на краешек кровати и наблюдал за ней.
Ее лицо в мягком свете лампы на ночном столике казалось очень бледным, а вся фигура невероятно хрупкой. Сколько сил потеряла бедняга из-за этого ублюдка Стана, возмущался про себя Арт. Как же ему хотелось, чтобы она поскорее напрочь забыла своего несостоявшегося жениха.
— Хватит мучиться! Давай-ка я засуну чемодан в багажник и выброшу на какой-нибудь помойке, — решительно произнес Арт, помогая справиться с молнией на крышке.
— Нельзя так поступать с чужими вещами, — тихо отозвалась Луиз.
— Если бы они были ему нужны, он давно уже забрал бы их, разве нет?
Девушка молча пожала плечами.
Не следовало мне ничего говорить о Стане, упрекнул себя Арт. Прошло слишком мало времени, она не освободилась от воспоминаний, и ее рана еще не затянулась. Вопреки собственным рассуждениям, он чувствовал, как исподволь нарастает раздражение, вызванное саркастическим замечанием Луиз, что, мол, Стан даже вообразить не в состоянии то, что между ними может возникнуть интимная связь! Скажите пожалуйста, да кого интересует мнение этого ублюдка, от которого уже тошнит.
Раздражала и та старательность, с которой Луиз пыталась упаковать его вещички.
— Пусти, дай-ка я попробую. — Арт наклонился, повернул к себе чемодан и так резко дернул за молнию, что внутри что-то затрещало.
— Осторожно, Арт!
Он в ярости вскочил, пнул чемодан и, засунув руки в карманы, исподлобья взглянул на нее.
— Порой ты слишком мягкотела, не замечала этого за собой?
— Да нет.
— Ты должна навсегда вычеркнуть из памяти, что когда-либо существовал такой тип, как Стан Фрайт, и побыстрее избавиться от его паршивого барахла.
— Не указывай, что мне делать, — вскинулась Луиз. — Я в состоянии сама разобраться.
— Если бы ты старалась забыть этого обормота, то выбросила бы все его вещички в первую же помойку и не тратила время на изобретение способа вызвать его ревность.
— Не горячись, если имеешь в виду наше с тобой присутствие на свадьбе Минни, забудь о ней. Это была всего лишь неудачная идея. Все равно никто бы не поверил, что мы любовники.
— Так, это уже интересно! Сначала ты предполагала, что в наших близких отношениях усомнится один Стан, теперь круг возможных скептиков значительно расширился. Уж не пытаешься ли ты бросить мне своеобразный вызов?
— Нет, конечно. Послушай, давай не будем спорить. — Луиз никак не могла сообразить, какая кошка внезапно проскочила между ними. Обед проходил в приятной, непринужденной обстановке, и вдруг ни с того ни с сего они стали пикироваться, стараясь побольнее задеть друг друга.
— Хорошо, но учти, я обладаю даром убеждения, — предупредил Арт.
— Каким еще даром? — осторожно спросила Луиз, чувствуя, что ее окутывает жаркая волна смятения.
И тут она впервые поняла, с каким мастерством этот обаятельный покоритель женских сердец плетет свою тонкую чувственную паутину. Его взгляд медленно и откровенно остановился на ее губах. У нее конечно же была возможность отступить, когда Арт приблизился к ней, но она, как зачарованная осталась стоять, глядя на него снизу вверх.
— Ты правильно подумала... — Арт обнял ее за талию и привлек к себе.
Еще ни разу Луиз не оказывалась в такой близости к своему другу. Их губы почти соприкасались, и она, ощущая тепло его дыхания, уже отчаянно жаждала поцелуя. Чувства обострились до предела, и ее била внутренняя дрожь предвкушения.
Арт едва наклонился, и их губы соприкоснулись. Поначалу поцелуй был легким, нежным и обольстительным, но Арт не отпускал ее, его ласки становились все более требовательными и чувственными. Постепенно все тело Луиз охватила жажда, отметавшая всякое благоразумие. И вскоре девушка уже отвечала на его поцелуи с полным безрассудством.
Она, как во сне ощущала горячую мужскую ладонь, скользнувшую под блузку и погладившую ее голую спину. Груди налились тяжестью, и на нее нахлынуло страстное желание, чтобы руки Арта не останавливались и ласкали все ее тело.
Кровать была за спиной, и оставалось лишь упасть на нее и уступить вожделению, столь внезапно охватившему плоть. Луиз хотела его так сильно, словно мечтала об этом всю свою жизнь. Трезвый зов рассудка в одно мгновение был побежден опьяняющими доводами страсти, и она не могла не подчиниться им.
Когда же Арт вдруг отстранился от нее, Луиз чуть не задохнулась от потрясения. Как можно остановиться, удержаться в такой момент? Откуда взялся этот невозможный холодок отчуждения? Она с изумлением взглянула на своего друга и как на стену натолкнулась на его торжествующе-надменную улыбку победителя.
— Ну что, Лу, тебе самой это не кажется доказательным? Что уж говорить о беспричинных и нелепых сомнениях Стана...
В мягком баритоне улавливались снисходительные нотки, которые покоробили и больно задели ее, что было полным безумием. Поцелуй высвободил в ней бурю эмоций. Ладно, совсем ни к чему так распускаться. Арт — мой лучший друг, убеждала себя Луиз, но ничего не могла с собой поделать. Ее поразило то, что он мог целовать ее с такой страстью и ничего при этом не чувствовать.
Луиз пожала плечами и попыталась вновь обрести дар речи. Ей не хватало воздуха, дурман желания развеивался слишком медленно, а задетое самолюбие не позволяло ступить на тропу прежней непринужденной легкости общения.
— Тебе, пожалуй, не следовало так поступать со мной, — наконец выдавила она из себя.
Арт лукаво улыбнулся:
— Ты же бросила мне вызов...
— Ничего подобного!
— Я тебя предупреждал, что, играя с огнем, можно и обжечься.
— Даже не знаю, о чем ты говоришь, Арт. — Ее голос предательски дрожал.
— Еще как знаешь! — Арт поднял с пола чемодан. — Куда его отнести?
Смена темы застала Луиз врасплох.
— В прихожую. Там за дверью большой стенной шкаф. — Она стряхнула оцепенение и последовала за ним. Ей захотелось, как бы между прочим, произнести что-нибудь легкое, шутливое, остроумное, показав, что поцелуй уже забыт, что она сразу восприняла его всего лишь как милую шутку. Но так и не придумала, что сказать.
Арт с грохотом закинул чемодан на полку, повернулся и более чем сдержанно спросил:
— Теперь твоя душенька довольна?
— Разумеется...
— Вот и хорошо. — Он плотно прикрыл дверцу шкафа и словно припечатал ее ладонью.
Между ними явно нарастала неловкость. Наконец Арт сообразил, что несколько перебрал со своими вескими доказательствами, и, легонько коснувшись ее руки, сказал:
