Для него невыносима была сама мысль о том, что ему нужно жениться. Еще раз.
Джулианн стояла рядом с Бобби у регистрационной стойки коттеджа, борясь с подступающей тошнотой. В сумке лежали крекеры с солью, но она не хотела привлекать к себе внимание.
– Проверь еще раз, – попросил Бобби Марию.
Латиноамериканка потыкала пальцами в клавиатуру компьютера и головой:
– Ничего свободного до следующей недели, сеньор Бобби. Нет.
Бобби поскреб рубашку на груди, и Джулианн только теперь поняла, что все номера в коттедже заняты как минимум на неделю вперед.
– Я могу снять комнату в городе, – сказала она.
Бобби повернулся и посмотрел на Джулианн, взгляд задержался на ее пока еще плоском животе.
– Не пойдет, тот мотель накрылся. Я что-нибудь придумаю.
Они постояли еще немного, Бобби хмурился, а Джулианн все внимательнее присматривалась к крекерам в своей сумочке, не зная, как справиться с тошнотой.
– Ты можешь остановиться у меня, – наконец сказал Бобби.
Джулианн была ошеломлена.
– Спасибо, это очень щедрое предложение.
Желудку вдруг стало легче, спокойнее.
Она не забыла Бобби, и теперь он стал еще важнее для нее.
Потому что под сердцем у нее его ребенок.
Ребенок, которого она любила.
– Обещаю не быть в тягость, – сказала она.
Он пожал плечами:
– Об этом не беспокойся, я поживу у Майкла, у него хватит места.
Джулианн вздрогнула – опять вернулась тошнота.
– Где твой багаж? – спросил он, отводя ее от стойки.
– В машине, я взяла напрокат. – Она все-таки полезла в сумочку за крекерами.
Бобби взглянул на нее:
– Если ты голодна, я пришлю тебе что-нибудь съестное.
– Крекеры успокаивают мой желудок, – призналась Джулианн, прикладывая огромные усилия, чтобы выглядеть лучше, чем она себя чувствовала. – По большей части, точнее сказать.
Бобби неловко переминался с ноги на ногу.
– Тогда я сообщу в группу обслуживания, чтобы принесли в хижину что-нибудь соленое.
– Спасибо.
Он подошел ближе, и она ощутила его запах, теплый, лесной аромат.
– Прости меня, Джулианн.
– За что? – «За то, что сделал меня беременной? За то, что не использовал презерватив?»
– Мне просто очень жаль, что ты нехорошо себя чувствуешь.
Она благодарно вздохнула.
– Это от климата. Мне говорили, это проходит.
– Я тоже такое слышал. – Он остановился, дожидаясь ее. – Едем ко мне. Это немного в стороне от дорожек для гостей.
– Это хорошо.
Она села в свой седан, а он влез в свой грузовик.
Дорога к его домику была узкой и трудной. Джулианн затолкала в рот очередной крекер и выдержала все ухабы.
Наконец они добрались до примитивного бревенчатого строения, уютно притулившегося на склоне холма. Джулианн вышла из машины и полной грудью вдохнула чистый, свежий воздух. Рядом взлетела большая желтая бабочка, и на мгновение ей представилось, как маленький мальчик или девочка, с темными волосами и бронзовой кожей, бегает за бабочкой, играет на солнце.
«Мой ребенок, – подумала она, прикасаясь к животу. – Ребенок Бобби».
Она повернулась и заметила, что Бобби пристально наблюдает за ней.
Джулианн отвела взгляд и вытащила из машины дорожную сумку.
Он забрал ее у нее.
– А что случилось с зеленым чемоданчиком?
– Я же приехала ненадолго. Бобби открыл дверь.
Хижина оказалась отражением своего хозяина – уединенная и темная. Бревна, из которых были сложены стены, растрескались, деревянные полы покрыты ковриками в стиле навахо, мебель – полированный антиквариат, домашней выделки, но очаг чисто выметен.
В хижине было удивительно чисто. Безупречно.
– В этой хижине одна спальня, одна ванная. – Он показал ей кухню. – Сейчас в холодильнике найдется немногое, но я буду проверять, как он снабжается.
– Спасибо, Бобби, я очень признательна.
– Не стоит. – Он поставил ее дорожную сумку на кресло, покрытое воловьей шкурой. – Я бы хотел забрать с собой кое-какие вещи.
– Давай. – Чувствуя себя незваным гостем, она отступила назад и не осмелилась последовать за ним в спальню, хотя несколько следующих дней ей придется там спать.
Пока он укладывал вещи, она прошла на кухню, села к небольшому столу и начала есть свои крекеры.
Бобби вернулся буквально через несколько минут.
– Ты не хочешь съесть что-нибудь более существенное? – спросил он.
– Нет. Пока нет. – Ей требовалось некоторое время, чтобы переварить уже съеденное.
– Ты собираешься медленно умирать с голоду, Джулианн?
Она улыбнулась.
– Я и так довольно скоро растолстею.
Он посмотрел на ее живот, потом перевел взгляд на ее лицо:
– Это все так трудно постичь!
Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга.
Потом он занялся приготовлением кофе.
– Не думаю, что ты его хочешь.
– Спасибо, не хочу. У тебя, случайно, нет чая? Мой желудок переносит его легче.
Бобби отрицательно покачал головой.
– Нет, но я внесу его в список. – Он сварил кофе, вылил его в кружку и, ничем не разбавляя, выпил.
Как всегда, волосы у него были заплетены в косичку, бакенбарды аккуратно подстрижены, подбородок тщательно выбрит.
На нем была легкая поношенная футболка и выцветшие джинсы, слегка припорошенные пылью на коленях. Поймав себя на том, что смотрит на его ноги, Джулианн быстро отвела взгляд.
Она вдруг забыла, что он инвалид. Он был таким энергичным, широкоплечим, сильным!
– Я должен идти, нам с Майклом нужно заняться кое-чем. – Он допил кофе, сполоснул чашку и поставил ее на полку. Затем он выплеснул остатки кофе из кофейника и выбросил использованный фильтр в мусорный ящик под раковиной.
Джулианн обычно накапливала посуду, а потом загружала ее в посудомоечную машину. И она не мыла кофейник каждый раз, как пользовалась им. Здесь ей следует быть аккуратнее и постараться поддерживать порядок, к которому привык Бобби.
– Я позже вернусь.
Она кивнула.
Он что-то написал в блокноте, возле телефона.
– Я оставляю тебе несколько номеров – правления, кабинета в конюшне, моего сотового. Звони, если что-нибудь понадобится.
