Сейчас Алиса жалела, что вызвала милицию и дала против Оксаны показания. Тогда разум у бизнес-леди помутился оттого, что она лишилась денег, и ей хотелось только одного — чтобы грабителя поскорее задержали. Но его так до сих пор и не нашли, как, впрочем, и ее денег. В итоге Алиса осталась ни с чем, и ее мучили угрызения совести, оттого что она из-за своей жестокости засадила лучшую подругу в тюрьму. Ведь со своей стороны Алиса всего лишь лишилась возможности купить вторую квартиру, в то время как тут, на другой чаше весов оказались сразу три сломанных жизни — Оксаны и двух ее сыновей.
11
На следующий день Елена, не выдержав информационной блокады, сама позвонила Алисе и вместо приветствия сердитым голосом поинтересовалась:
— Ну что, мать игуменья, ходила в тюрьму?
— Ходила. Привет, Лен.
— Привет. Ну и как там?
— Стоит себе на месте, что ей сделается-то?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — с напором проговорила Елена.
— Оксану я не видела.
— А что так?
— Она отказалась от свидания.
— Правильно. Потому что ей стыдно тебе в глаза смотреть.
— Она мне записку передала.
— Что пишет?
— Просит прощения.
— Боже, как трогательно. — В голосе подруги так и сквозил сарказм. — Что будешь делать?
— Адвоката искать.
— Сильно известного не нанимай. Эти напыщенные индюки только и умеют что деньги тянуть. Возьми средненького, который пока только на репутацию работает. Такой точно будет носом землю рыть, чтобы Оксанку с «кичи» вынуть.
— Господи, ты выражаешься, как зечка.
— В какой стране живем, забыла? И потом, от сумы, знаешь ли, да от тюрьмы…
— А что сама вчера говорила?
— То бензин, а то дети. Нешто я не баба? Мне, может быть, тоже Оксанку жалко…
В тот же день Алиса нашла адвоката для Оксаны. Юрист Сергей Захарченко, молодой человек двадцати восьми лет, без промедления, с юношеским энтузиазмом взялся за дело. Выслушав доводы «потерпевшей», он сначала был удивлен такой необычной позицией по отношению к его подопечной, но затем предложил, раз уж так все обернулось, сделать упор на невиновность Оксаны. Он сразу договорился о встрече со следователем и вместе с Алисой поехал в райотдел.
Там их визит, равно как и требование адвоката ознакомиться с делом, восприняли без энтузиазма.
— Я не поняла, Алиса Валентиновна, с чего это вы вдруг решили изменить показания, — с недоверием произнесла следователь. — Уж не оказывают ли на вас давление?
— Интересно, кто бы мог его на меня оказать?
— Ну, например, родственники подследственной Вольской. Или же ее муж, который якобы скрывается…
Но Алиса твердо стояла на своем.
— Нет, никто на меня не давит.
— Может, вы еще скажете, что вас никто не грабил? Получается, вы не просто сделали ложный вызов, Алиса Валентиновна, а ввели следствие в заблуждение, совершили оговор и…
— Я просто хочу сказать, что необоснованно подозревала Оксану. Она здесь ни при чем. Я уверена в этом.
— Оксана Геннадьевна Вольская, невзирая на ваше заступничество, все равно предстанет перед судом. Я вам это обещаю.
Только благодаря усилиям адвоката им все же удалось добиться освобождения Оксаны под подписку о невыезде. При этом на прощание следователь с ехидцей сказала Алисе:
— Только имейте в виду, Алиса Валентиновна, если гражданка Вольская вслед за мужем ударится в бега, мы потом и вас привлечем за дачу ложных показаний.
— Оксане незачем бегать от вас. Она ни в чем не виновата. И мы это докажем.
— Удачи вам, — совсем уж елейным голосом произнесла следователь.
— Ну а что вы хотели? — говорил адвокат Сергей, когда они уже все втроем ехали в машине Алисы. — Им лишь бы кого-нибудь посадить. Работа у них, у следователей, такая. А тут, судите сами, два главных фигуранта в бегах, и поймают ли их — это еще бабушка на двое сказала. Вот они и уцепились за Оксану Геннадьевну. Ну да ничего. Прорвемся.
— А как же. Конечно, прорвемся, — подтвердила Алиса. — Черт, надо было вообще сказать, что меня никто не грабил!
— Ну теперь уже поздно пить боржоми. Да погодите вы отчаиваться, мы и Оксану Геннадьевну отмажем, и деньги ваши найдем.
Алиса только снисходительно улыбнулась в ответ, ибо на счет денег у нее как раз имелись сомнения. И вообще, денежный вопрос сейчас почему-то перестал быть для нее проблемой номер один.
Она остановила машину возле многоэтажки, где жила Оксана, и вышла следом за ней, попросив адвоката Захарченко поскучать в одиночестве. У подъезда Оксана тихим голосом поблагодарила Алису, глядя в сторону. Вид у нее был виноватый и какой-то пришибленный. Что, впрочем, и не удивительно, ведь она провела в камере четверо суток, а там далеко не гранд-отель. К тому же перед Оксаной стояла ее близкая подруга, которую она обманула, и теперь женщине было невыносимо тяжело не то что говорить с Алисой о чем-либо, но даже встречаться с ней взглядом.
— Вот, Оксан, возьми. — Алиса протянула ей деньги, которые сняла утром с банковской карты.
Та испуганно отстранилась от подруги.
— Я не возьму!
— Не валяй дурака. Чем ты детей кормить будешь? Денег у вас нет. Сестра тебе не поможет, я с ней говорила. Она и так не в восторге от того, что твоим детям пришлось пожить у нее несколько дней. Так что бери и не выпендривайся. Я себе еще нарисую.
Оксана заплакала, закрыв лицо руками.
— Алиса… ты просто… ты человек… — бормотала она.
Алиса обняла ее.
— Перестань. Ну хватит уже сопли разводить.
— Я все тебе верну, слышишь! — с жаром произнесла Оксана. — Я продам свою квартиру и верну тебе деньги.
— Ничего лучше не придумала? Квартиру она продаст… А жить ты с двумя детьми где будешь? Какие же вы с Юркой все-таки идиоты!
— Я так виновата перед тобой, а ты мне и адвоката наняла, и из тюрьмы вытащила, и деньги вот даешь…
Алиса, уже несколько утомленная излияниями подруги, сказала ей, вздохнув:
— Оксан, это всего лишь деньги.
— Нет, ты просто святая!
— Да нормальная я, нормальная.
— Ты еще скажи, что на твоем месте так поступил бы каждый…
— Ладно, Оксан, поеду. А то я тут адвоката твоего обещала до офиса подкинуть. Держись. Если что, сразу звони ему или мне. Поняла?
— Я по гроб жизни за тебя буду молиться…
— Давай мы сначала тебя в суде оправдаем, а там разберемся, кому и за кого молиться, хорошо?
