Гостиная была чуть меньше холла, от которого ее отделяла лишь колонна и две кадки с причудливыми растениями, обвивающими своды невысокой арки. Фокси почувствовал себя гораздо уютнее в комнате с низкими, по сравнению с холлом, потолками, оклеенной текстильными обоями в персиково-золотистых оттенках. Под ногами лежала все та же мраморная плитка, только белого, а не черного, как в холле, цвета. В центре гостиной красовался желтый ковер, расшитый крупными бледно-розовыми цветами.
Посреди гостиной стоял низкий столик, на котором красовался красивый серебряный поднос с мясом, фруктами и двумя бутылками, наполненными алой жидкостью. Вокруг стола расположилось двое гостей: женщина, одетая в черный балахон, расшитый серебряными нитками, и накрашенная так, словно собралась на Хэллоуин, и худой усатый мужчина в просторном белом свитере и черных джинсах.
— Это Фокси Данкан, журналист, кажется, из «Дувервилль ньюс»…
— «Дувервилль уик», — поправил ее Фокси. — Согласен, издатели дувервилльских газет могли бы быть пооригинальнее.
Женщина в балахоне улыбнулась его шутке.
— Это — Лидия Барко, актриса нашего единственного театра.
— Я играю трагические роли, — глубоким гортанным голосом произнесла Лидия и, закрыв внешней стороной ладони свой высокий лоб, процитировала: — «Ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду черные следы… И нечем вывести…»
— Шекспир? — догадался Фокси.
— «Гамлет», — уточнила Лидия. Вот уже несколько сезонов я играю Гертруду. Честно сказать, эта престарелая шлюха надоела мне до смерти.
— Лидия у нас большая оригиналка, — объяснила Агнесс Фокси, хотя он вовсе и не думал изображать притворное возмущение. Непосредственность Лидии ему даже понравилась, за что трагическая актриса наградила его еще одной улыбкой.
— А этот суровый молодой человек — режиссер Капнер ван Хольман.
— Здравствуйте, мистер ван Хольман, — кивнул Фокси усатому мужчине.
Капнер ван Хольман поднялся с кресла — оказалось, что он совсем не высокий — и пожал Фокси руку.
— Снимаю фильмы ужасов, — добавил ван Хольман.
— Мне нравятся ваши фильмы, — поспешил выказать свою осведомленность Фокси. — Особенно «День в огне» и «Любимые женщины графини Эржбеты». Честно говоря, у меня дух захватило, когда я смотрел «Эржбету» в кинотеатре. Было по-настоящему страшно…
Ван Хольману польстило такое искреннее признание. Он покровительственно улыбнулся молодому человеку, что выглядело смешно с учетом его невысокого роста, и, многозначительно кивнув, опустился в кресло.
— Очень рад знакомству, — подытожил Фокси и, не дожидаясь приглашения, присел на диван рядом с Лидией Барко.
Вечер начинался славно: режиссер ужастиков, трагическая актриса, женщина, помешанная на драконах и обожающая тринадцатое число. Ах да, еще черная кошка… В такой компании ты держишься молодцом… — похвалил себя Фокси.
Агнесс собралась разлить вино, но он опередил ее и сам разлил по бокалам густую алую жидкость, по цвету и консистенции напоминавшую что-то очень знакомое и явно не предназначенное для питья.
— Это что? — поинтересовался Фокси, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.
— Успокойтесь, не кровь, — усмехнулась Агнесс. — Просто хорошее вино.
— Его привез из Румынии один из моих поклонников, — добавила Лидия, очевидно, надеясь, что Фокси успокоит такое объяснение. — Дико импозантный мужчина… Живет в огромном замке, завтракает летучими мышами, а на ужин отлавливает кого-нибудь из местных крестьян. Шутка. Но оно правда из Румынии.
Фокси изо всех сил старался натянуть на лицо улыбку. Уж лучше бы мисс Барко шутила по поводу Шекспира…
Первый тост произнес ван Хольман. Он предложил выпить за искусство.
— Все мы в какой-то степени — люди искусства. Я — режиссер, маг страха и тревог. Лидия — трагическая актриса, повелительница слез и отчаяния. Ты, Агнесс, — властительница человеческих радостей, улыбок и веселья. Ну а вы, мистер Данкан, только не обижайтесь, — покровитель людского любопытства, слухов и домыслов. Искусство правит миром, искусство творит чудеса. Искусство делает людей иными, нежели они есть на самом деле. Я не буду говорить, становятся они лучше или хуже, я скажу, что они — меняются. Так выпьем же за нас, людей искусства, подталкивающих человечество к переменам…
Пока все пили, Фокси принюхался к вину. Из бокала донесся аромат земляники. Никакая это не кровь, уговаривал себя Фокси. Вкусное румынское вино из земляники… собранной неподалеку от замка Дракулы…
Он заметил взгляд Агнесс, которая косилась на него из-за хрустального бокала, наполненного кровавой жидкостью. Фокси не хотелось опозориться уже в третий раз, поэтому он мужественно выдохнул, досчитал до трех, заранее распрощался с жизнью обычного человека и, приготовившись к самым ужасным последствиям, выпил.
Ничего необыкновенного с ним не произошло, если не считать того, что вино оказалось крепким и сразу ударило в голову. Фокси расслабился, начал засыпать вопросами и комплиментами Лидию Барко, которая, как он заметил по ее глазам и улыбке, сразу обратила внимание на молодого журналиста.
Лидия была симпатичной, обладала определенным шармом, но поставить ее рядом с Агнесс Фокси не мог. Если Лидия переигрывала в своем стремлении произвести впечатление, то у Агнесс все получалось естественно, выходило само собой. Ухаживая за Лидией, Фокси преследовал определенную цель: пусть Агнесс не думает, что она единственная и неповторимая, что сразила его наповал и все такое, пусть немного поревнует, рассуждал Фокси, отпуская комплименты Лидии Барко, которая слушала его, томно прикрыв глаза длинными ресницами. Ей явно пришелся по вкусу молодой красавчик — голубоглазый блондин с подтянутой фигурой и улыбкой, располагающей к общению.
Агнесс не обращала на этот флирт никакого внимания. Она непринужденно болтала с ван Хольманом, за которым краем глаза наблюдал Фокси. По губам режиссера блуждала дурацкая усмешка, он весь размяк, как кот, которого чешут за ухом.
Этот ван Хольман влюблен в Агнесс, догадался Фокси. А она отвечает ему взаимностью? — спросил он себя и почувствовал укол ревности. Довольно болезненный укол.
И о чем ты только думаешь, Фокси Данкан? Ты пришел в этот дом не для того, чтобы ревновать Агнесс Корнуэлл, а для того, чтобы выполнить работу, порученную тебе твоей клиенткой. Вопиющий непрофессионализм, гадская плесень! Ну соберись же, Фокси, соберись наконец…
С каждым глотком дурманящего земляничного вина, собраться становилось все сложнее и сложнее. Агнесс все ближе придвигалась к ван Хольману, они шептались. А Фокси чувствовал жгучее желание вцепиться режиссеру в глотку и сделать с ним то, что тот обычно проделывал с персонажами своих фильмов.
Кое-как отвлекшись от сладкой парочки, Фокси постарался взять себя в руки и задал Лидии несколько вопросов о ее подруге. Но, увы, Лидия не уронила ни единого лучика на историю с загадочным исчезновением мужей Агнесс. В основном, она говорила о характере подруги.
