Джуди рассчитывала траты с точностью до пенни и, делая покупки на неделю, всякий раз замирала в ужасе у расчетного узла, глядя, как выплевывает ленту с чеками безжалостный кассовый аппарат. В ее кошельке лежала лишь необходимая сумма, ни центом больше, и случись ей ошибиться при подсчетах, денег бы не хватило, и ей пришлось бы урезать и без того скудный рацион.
К третьей годовщине развода Джуди не осталось ничего другого, кроме как затронуть накопления. Она начала обналичивать депозитные сертификаты, прекрасно сознавая, что тем самым уменьшает свои доходы на следующие месяцы.
Хорошо еще, что их построенный двадцать лет назад деревянный дом пока не требовал серьезного ремонта, хотя стонал да поскрипывал, реагируя на перемены погоды. Средства, которые она могла выделить на его содержание, полностью, без остатка уходили на оплату счетов за коммунальные услуги. Весьма кстати пришлось то, что Шейн взял на себя стрижку газонов, уборку снега и тому подобные дела: право заниматься работой по дому казалось ему признаком взросления. Но в феврале того года резко взлетели вверх налоги на недвижимость. Причем безо всякого предупреждения: просто-напросто компьютер выплюнул карточку со счетом, превышавшим предшествовавший на двадцать процентов, что для Джуди явилось форменной катастрофой. В присланном вместе со счетом циркуляре чиновники объясняли, что увеличение налогов связано с ростом муниципальных расходов, вызванных инфляцией. Но самым сокрушительным ударом оказалось письмо, присланное Кредитным Союзом ее мужа. В нем сообщалось, что поскольку владельцы дома больше не работают в университете, их размещенная в Союзе закладная на указанное строение подлежит оплате в срок до 15 мая. Тогда как Боб уверял ее, что рассчитываться по кредиту за дом она сможет в течение двадцати двух лет. В результате она встала перед дилеммой: или раздобыть денег, или потерять дом. Такая возможность никогда даже не приходила ей в голову, и у нее не было ни малейшего представления, где достать деньги.
Джуди обратилась с просьбой о кредите в банк, где имела счет и держала депозитные сертификаты, и через две недели получила отказ — вежливый, сочувственный, но отказ.
— Миссис Крюгер, — сказал ей господин Деворно, — мне действительно очень жаль, но нашему отделу закладных пришлось отклонить ваше заявление. Там подсчитали, что доходов от всех ваших вложений не хватит на ежемесячные выплаты по погашению кредита. Не сомневаюсь, вы нас поймете: банк не может выдавать ссуды без гарантии возврата. Но если у вас отыщется дополнительный, не указанный в заявлении источник дохода, мы будем рады произвести перерасчет. Как вы думаете, указанные вами цифры могут быть увеличены? — Он выдержал паузу и завершил их телефонный разговор словами: — Мы были бы рады одобрить эту закладную, сумей вы доказать, что имеете регулярные денежные поступления в необходимом размере.
Остальные банки дали на ее обращение ответы, аналогичные по существу, но куда менее тактичные по форме. Типичный образец подобной отписки представлял собой текст из двух абзацев, причем в пункте втором непременно указывалось, что двадцать пять долларов, взысканные за рассмотрение ее вопроса, возврату не подлежат.
Не найдя никакого другого выхода, она обратилась в местную ипотечную компанию, где выказали полнейшее равнодушие к ее неспособности погасить задолженность: что их интересовало, так это само место ее проживания в Холлин Хиллз. Поначалу «Вирджинская Финансовая Корпорация» дала ей закладную под девять процентов, что, в сравнении с условиями Кредитного Союза, составляло увеличение на два процента, или пятьсот долларов.
Джуди приняла их условия: и обозначенные в бланках, и подразумевавшиеся, но не нашедшие отражения в документах. Было ясно, что они вовсе не рассчитывают на то, что она окажется в состоянии выплачивать ежемесячные взносы, а намерены, словно хищники, дожидаться первого проявления слабости. В случае задержки с погашением задолженности они имели право вынудить ее продать дом или, хуже того, лишить ее права выкупа заложенного имущества и получить тем самым прибыль гораздо большую, чем могли бы принести им исправно вносимые ежемесячные платежи.
Прекрасно понимая, что соглашение кабальное, что она может лишиться дома из-за простой просрочки платежа, Джуди подписала бумаги. И теперь ей было необходимо раздобыть где-то дополнительных пятьсот долларов в год.
Весной и зимой того, третьего года, она часто лежала ночами, не смыкая глаз и прислушиваясь к звукам, издаваемым домом: скрипу дерева, бульканью воды в трубах или шуму сливного бачка, раздававшемуся, когда Шейн пользовался туалетом. Неужели он опять слишком резко дернул за ручку и сорвал ее? В прошлом месяце починка обошлась в двадцать долларов, ровно в пятую часть запланированных расходов на дом. В тот сезон ей уже пришлось выложить триста долларов за ремонт электронасоса для отопительной системы, но выбора не было — не могли же они обойтись без тепла.
Все расходы так или иначе оборачивались для нее отсутствием выбора. Отсутствием альтернативы. Отсутствием какой-либо возможности избавиться от отвратительной бедности. Конверты, которые ей приходилось вскрывать, не содержали ничего, кроме просроченных счетов.
Звуки, прежде доставлявшие ей удовольствие, теперь вызывали совершенно иные чувства. Если в почтовый ящик падало письмо, то наверняка не приглашение, а очередное напоминание о задолженности. Настойчивый звонок в дверь извещал о приходе не гостей, а почтальона с заказным уведомлением о необходимости уплаты взносов. Трель телефона предвещала не болтовню с подругой, а нелицеприятный разговор с представителем кого-либо из кредиторов, предупреждающим о том, какие санкции будут применены к ней в случае неуплаты.
Решительно каждый звук напоминал о неотложных тратах. Дело могло кончиться обращением агентства по взысканию задолженностей в администрацию школы, при которой она была зарегистрирована, с решением суда о наложении ареста на средства должника, находящиеся в распоряжении третьих лиц, то есть на ее заработок, выплачивавшийся через бухгалтерию школы. После чего фарисействующее школьное начальство наверняка вычеркнет ее из своих списков и лишит еще одного источника поступлений.
Сам престижный район, где она жила, сделался молчаливым врагом, угнетавшим ее, пожалуй, не меньше, чем назойливые заимодавцы. Быть бедной нелегко и среди бедняков, но вдвойне тяжко и унизительно, когда все твои соседи богаты. Холлин Хиллз предназначался для удачливых, о чем она получала постоянные напоминания от Шейна.
— Джимми собирается на Рождество в Майами. Дэйв едет на каникулы в Аризону, — то и дело сообщал он. — А еще Дэйву подарили новый велик, с девятью скоростями. Классная штуковина, не то, что мое старье. А отец Майка только что купил «понтиак-файерберд». Они меня прокатили. Ну и машина — запросто делает восемьдесят миль. Нам на нашей старушке столько нипочем не выжать… Знаешь, а Джо всегда имеет карманные деньги и покупает, что ему вздумается. Его мама никогда не спрашивает: «А тебе это на самом деле нужно?» Ребята всю дорогу торчат в «Макдоналдсе». Я бы тоже не прочь бывать там с ними, хотя бы иногда.
Шейн особенно огорчился, когда ей пришлось выйти из ассоциации Холлин Хиллз и он не смог больше посещать бассейн. — Все ребята спрашивают, почему я не хожу на плавание, — без конца ворчал он. — Не понимаю, как ты могла так со мной поступить?
