На ланч нас накормили салатом с филе лосося, никакого хлеба, картошки или макарон — только чтобы немного подкрепиться перед тестами на выносливость.
Нас усадили на велосипеды, к которым были присоединены многочисленные датчики, и велели крутить педали под энергичную музыку и истеричные крики инструктора.
— Начинаааааем! Раз, два, три! Поднажалиииии!
Мы крутили педали, пока все эти аппараты, к которым тянулись шнуры датчиков, измеряли нам пульс, вместимость легких, сожженные калории. Сначала было легко, но через полчала стало труднее, как будто едешь вверх по крутой горке. Ноги у меня соскальзывали, но инструктор продолжал:
— Давайте поднажмем! Давим на педали! Одна, другая, одна, другая! Раз, два! Раз, два!
Она была похожа на сумасшедшую, и я старалась изо всех сил, тяжело дыша и обливаясь потом. Дышать становилось все труднее, а сердце билось так часто, что у меня начало темнеть перед глазами.
Потом снова стало легче, сперва ощущение было, словно катишься по равнине, потом вниз с горы, а еще через какое-то время музыка стихла, и вошли Жасмин с Карлом. Они отцепили датчики и разрешили нам сползти с велосипедов. Теперь мы могли сделать растяжку, выпить воды или съесть фрукты из корзины, которую они принесли с собой.
После недолгой передышки мы перешли на новые тренажеры, более приятные, чем велосипед.
Инструкторша больше не орала, она только ходила и подсказывала, как нужно правильно выполнять упражнения.
Эти обследования продолжались всю вторую половину дня, и по окончании нам раздали листы с нашими результатами и со средними результатами для людей нашего пола и возраста, чтобы было с чем сравнить. Там даже была таблица с параметрами «нужных», и мы с удивлением узнали, что физическая форма была намного лучше у нас, «ненужных», в то время как анализы крови и уровни давления лучше были у них.
Меня признали относительно здоровой, хотя у меня наблюдался недостаток железа в организме, а все показатели были средними.
Но после разговора с Лиз — у каждого после обследования был короткий разговор со специалистом — я, к своему удивлению, получила направление к психологу. Более того, у меня уже была запись на завтра после обеда. Наверно, потому, что в анкете я поставила крестики напротив вопросов о тревоге и депрессии. Мы должны были выбирать из следующих вариантов ответа:
«Я чувствую себя:
1) абсолютно спокойной;
2) иногда неспокойной;
3) неспокойной;
4) совсем неспокойной;
5) очень неспокойной».
И то же самое по отношению к стрессу, депрессии и усталости.
— Если вы отметили один из вариантов между номерами 3 и 5, вас автоматически направляют к психологу, — сообщила мне сестра Лиз.
— Но… — возразила я. — Разве не все здесь в большей или меньшей степени в депрессии? Разве это не рассматривается как нормальное состояние?
Сестра Лиз склонила голову и улыбнулась. У нее были на удивление белые зубы. И ямочки на щеках. Она была похожа на ребенка.
— Да, Доррит, вы правы, — сказала она. — У многих случается депрессия. Вот почему у нас здесь работает дюжина психологов. Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя хорошо. Телесно и душевно. Эти две вещи ведь взаимосвязаны, не так ли?
— Да, — согласилась я.
Я поднялась, чтобы идти. Одежда была пропитана потом, и мне хотелось поскорее принять душ и переодеться в чистое. Но Лиз меня остановила:
— У нас к вам есть предложение. Группа ученых планирует эксперимент с участием физически крепких людей, и мы сочли вас подходящим кандидатом…
— Вот как… И это означает…
— Это означает, — продолжила Лиз, — что каждый день в течение двух месяцев нужно будет интенсивно заниматься спортом, почти до изнеможения, в то время как они будут измерять содержание минералов и гормонов в организме. Это похоже на то, что вы делали здесь сегодня. Ученые хотят узнать, какие вещества вырабатывает само тело в процессе интенсивных тренировок, а какие теряет, в зависимости от массы тела, пола и физической формы человека. Это нужно, чтобы понять, в чем плюсы и минусы интенсивной физической нагрузки.
Я удивилась. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— И где же подлог?
Лиз рассмеялась, словно это было самое забавное из того, что ей приходилось слышать.
— Нет никакого подлога, — ответила она. — Сложно найти желающих принимать участие в подобных экспериментах: снаружи у людей просто-напросто нет на это времени. Тренировки занимают четыре часа в день в течение пяти дней в неделю два месяца. Неудивительно, что ни у кого нет ни времени, ни желания. Молодые, разумеется, согласились бы за небольшую плату, и профессиональные спортсмены тоже, но они ученых не интересуют. Им нужны обычные люди средних лет.
Она сделала паузу и потом спросила:
— Ну, Доррит, что скажите?
Я подумала, что этот проект отодвинет перспективу оказаться на операционном столе хотя бы на два месяца. К тому же это звучало очень легко: только тренироваться, есть и спать. Так что мой ответ был очевиден. Но я не хотела проявлять излишнего энтузиазма, поэтому тянула…
— Ну… — сказала я. — Наверно, я смогу участвовать.
— Вот и чудесно! — сказала сестра Лиз. — Тогда приступайте завтра в два. Сразу после визита к Арнольду.
— Арнольду?
— Вашему психологу. Его зовут Арнольд Бакхаус. Эксперимент проводится в лаборатории номер восемь. Я могу вас туда проводить после того, как вы с Арнольдом закончите. Я, — сказала она таким тоном, словно сообщала мне приятную новость, — буду ассистентом в этом эксперименте.
И она снова улыбнулась. Ее глаза сверкали. Я ничего не понимала.
По дороге к выходу я снова остановилась перед аппликацией. Лицо казалось мне знакомым. Я была практически уверена, что ее сделала Сив.
3
Я принимала душ. Впервые одна, в моей собственной ванной. Раньше все время получалось так, что я принимала душ в бассейне или фитнес-центре в окружении обнаженных женщин. Теперь, когда мне не с кем было поболтать, в голову лезли всякие мысли. Камеры заставляли меня нервничать. Я представляла, как кто-то сидит сейчас в комнате перед экраном монитора и разглядывает меня голую в душе. Ощущение было такое, словно я принимаю душ для кого-то, устраивая из этого реалити-шоу. Все это было очень неприятно, мне казалось, что я не принимаю душ, а играю роль кого-то, кто принимает душ на глазах у придирчивых зрителей.
К тому времени я уже привыкла пользоваться туалетом, не обращая внимания на камеры наблюдения. Я заставила себя поверить в то, что у людей за мониторами хватает такта в такие моменты отворачиваться или смотреть на соседний экран.
