Книга Шлюхи-убийцы - Роберто Боланьо

Потом передышка заканчивается, заканчиваются сорок восемь часов благодати, когда Б с отцом ходили по барам Акапулько, спали, растянувшись на песке, ели и даже смеялись, и начинается ледяной период, внешне вполне нормальный период, но правят в нем боги стужи (боги, которые, если посмотреть с другой стороны, ни во что не вмешиваются, если учесть, какая жара стоит в Акапулько), наступают часы, которые в иные времена, скажем, будучи подростком, Б называл скукой, но которые теперь он ни за что бы так не назвал, а скорее — катастрофой, очень личной катастрофой, и она, кроме всего прочего, отдаляет Б от отца — эту цену они должны платить за свое существование.

Все начинается с появления бывшего прыгуна. Б сразу понимает, что тот явился к отцу, а не к семейному дуэту, образованному ими двоими. Отец Б приглашает бывшего прыгуна выпить с ним на террасе гостиницы. Тот сообщает, что знает место получше. Отец Б смотрит на него, улыбается и потом говорит: ну-ну, проверим! Когда они оказываются на улице, уже начинают опускаться сумерки, и Б чувствует мгновенный и необъяснимый укол и думает, что лучше было бы ему остаться в гостинице и пусть бы отец развлекался без него. Но уже слишком поздно. «Мустанг» поднимается по проспекту Конституйентес, и отец вытаскивает из кармана карточку, которую несколько дней назад ему вручил портье. Заведение называется «Сан-Диего», говорит он. Бывший прыгун возражает, что место слишком дорогое. У меня есть деньги, говорит отец Б, я живу в Мексике с 1968 года и впервые позволил себе поехать в отпуск. Б, сидящий рядом с отцом, хочет увидеть лицо бывшего прыгуна в зеркале, но не находит его. Итак, они первым делом отправляются в «Сан-Диего» и проводят время, выпивая и танцуя с девушками, которым за каждый танец положено вручать билет, предварительно купленный у стойки. Отец Б поначалу покупает всего три билета. В этой системе, говорит он бывшему прыгуну, есть что-то ирреальное. Потом он входит в раж и покупает целую пачку билетов. Б тоже танцует. Первой его партнершей становится стройная девушка с индейскими чертами. Второй — женщина с большим бюстом, которая выглядит чем-то озабоченной или рассерженной, но Б так и не суждено узнать, чем именно. Третья девушка — пухлая и веселая, едва они начинают танцевать, как она признается ему на ухо, что приняла наркотики. Какие? — спрашивает Б. Галлюциногенные грибы, отвечает та, и Б смеется. Теперь отец танцует с девушкой, похожей на индеанку, и Б время от времени на них поглядывает. На самом деле все девушки похожи на индеанок. У той, что танцует с отцом Б, красивая улыбка. Они болтают (болтают не останавливаясь), хотя Б и не слышит о чем. Потом отец исчезает, и Б подходит к стойке, где уже находится бывший прыгун. Они тоже начинают болтать. О старых временах. О храбрости. Об отвесных скалах, о которые разбивается море. О женщинах. Эти темы не интересуют Б, по крайней мере сейчас они его точно не интересуют. И тем не менее двое мужчин стоят и разговаривают.

Полчаса спустя отец вновь появляется у стойки. Светлые волосы у него еще мокрые и только что приведены в порядок (отец Б зачесывает их назад), а лицо красное. Он молча улыбается, и Б молча смотрит на него. Пора бы и поесть, говорит отец. Тогда Б и бывший прыгун следуют за ним к «мустангу». На ужин они заказывают дары моря в ресторанчике с залом, вытянутым в форме гроба. За ужином отец Б смотрит на Б, словно хочет узнать некий ответ, Б выдерживает его взгляд. Телепатически он ему передает: ответа нет и не будет, потому что вопрос запрещенный. Вопрос дурацкий. Потом, сам не понимая, как это получилось, Б едет вместе с отцом и бывшим прыгуном (они все время говорят о боксе) в пригород Акапулько. Они видят дом из кирпича и дерева, без окон, внутри имеется juke-box с песнями Лучи Вильи и Лолы Бельтран. Вдруг Б чувствует тошноту. И только тогда, отыскивая туалет, или задний двор, или выход на улицу, он понимает, что выпил сегодня слишком много. А еще он понимает другое: чьи-то вроде бы заботливые руки не позволили ему выйти на улицу. Кто-то боится, что я улизну, думает Б. Потом его несколько раз выворачивает на открытом дворе, где громоздятся ящики с пивом и где сидит на цепи собака. Ему становится легче, и он начинает созерцать звезды. Очень скоро рядом возникает женщина. Ее тень отпечатывается еще более темным, чем ночь, пятном. На ней, однако, белое платье, только поэтому Б и удается ее различить. Сделать тебе минет? — спрашивает она.

Голос у нее молодой и хриплый. Б смотрит на нее с непониманием. Проститутка встает перед ними на колени и расстегивает ему брюки. Только тут Б соображает, о чем речь, и ждет продолжения. Когда она заканчивает, он чувствует холод. Проститутка встает, и Б обнимает ее. Вместе они глядят на ночь. Когда Б говорит, что хочет вернуться за столик к отцу, женщина за ним не идет. Пошли, говорит Б, потянув ее за руку, но она сопротивляется. И только тут Б понимает, что по сути не видел ее лица. Так лучше. Я ее просто обнял, думает он, и даже не знаю, какая она из себя. Прежде чем снова войти в зал, он оборачивается и видит, как женщина приближается к собаке и гладит ее.

В зале отец сидит за столом вместе с бывшим прыгуном и двумя какими-то типами. Б подходит к отцу сзади и шепчет ему на ухо. Давай уедем. Отец играет в карты. Я выигрываю, мне нельзя уходить. Они вытянут из него все деньги, думает Б. Потом он смотрит на женщин, которые в свою очередь с явной жалостью поглядывают на них с отцом. Они знают, что с нами случится, думает он. Ты пьян? — спрашивает отец, прося карту. Нет, говорит Б, уже нет. Наркотики? — спрашивает отец. Нет, говорит Б. Тогда отец улыбается, просит принести текилы, а Б идет к стойке и оттуда безумным взором смотрит на место преступления. С этого мига Б твердо знает, что никогда больше никуда не поедет вместе с отцом. Он открывает глаза, снова закрывает. Проститутки смотрят на него с любопытством, одна предлагает ему выпивку, он жестом отказывается. Когда глаза его закрыты, Б порой видит, как отец, держа по пистолету в каждой руке, выходит из двери, которая оказывается там, где вообще не может быть никакой двери. Тем не менее отец появляется именно оттуда, и очень быстро. Серые глаза его сверкают, волосы растрепаны. Никогда больше мы никуда не поедем вместе, думает Б. Вот и все. Лучо Вилья поет в juke-box, а Б думает о Ги Розее, второразрядном поэте, исчезнувшем на юге Франции. Отец раздает карты, смеется, рассказывает всякие истории и сам слушает всякие истории, столь же непристойные. Б вспоминает, как приехал из Чили в 1974 году и отправился к отцу. У того была сломана нога, и он лежал в постели и читал спортивную газету. Отец спросил, как Б жил все это время, и Б рассказал ему, что с ним случилось. Если коротко: латиноамериканские цветочные войны. Они едва не убили меня, сказал Б. Отец посмотрел на него и улыбнулся. Сколько раз? По крайней мере дважды, ответил Б. Сейчас отец хохочет во все горло, и Б старается сохранить ясность мыслей. Ги Розей покончил с собой, думает он, или его убили, думает он. Тело его — на дне морском.

Одну текилу, просит Б. Женщина подает ему наполненный до половины стакан. Только не напивайтесь снова, юноша, говорит она. Нет, я уже в порядке, отвечает совершенно трезвый Б. Тотчас к нему подходят еще две женщины. Хотите выпить? — спрашивает Б. Ваш папа очень симпатичный, говорит одна, та, что помоложе, с длинными черными волосами, возможно, та самая, думает Б, что недавно была со мной в патио. И вспоминает (или пытается вспомнить) какие-то внешне никак не связанные между собой сцены: первый раз, когда в четырнадцать лет он закурил в присутствии отца сигарету «Висеруа», или утро, когда оба дожидались прибытия товарняка, сидя в отцовском грузовике, и было страшно холодно; огнестрельное оружие; ножи; семейные истории. Проститутки пьют текилу с кока-колой. Сколько же времени я провел в патио, когда меня рвало? — думает Б. Похоже на марихуану, говорит одна из проституток, хочешь немножко? Немножко чего? — спрашивает Б, его начинает бить дрожь, хотя кожа остается холодной, как кожа на барабане. Немножко марихуаны, говорит женщина, ей лет тридцать, у нее длинные волосы, как и у подруги, только выкрашенные в светлый цвет. Golden Акапулько? — спрашивает Б, глотнув текилы, в то время как женщины подходят ближе и начинают оглаживать ему спину и ноги. Ага, чтобы успокоить нервы, говорит блондинка. Б кивает, и следующее, что он помнит, — это завеса дыма, отделяющая его от отца. Вы очень сильно любите своего папу, говорит одна из женщин. Не сказал бы, отзывается Б. Неужели? — говорит брюнетка. Та, что стоит за стойкой, смеется. Через облако дыма Б видит, как отец поворачивает голову и смотрит на него. Он смотрит на меня чертовски серьезно, думает Б. Тебе нравится Акапулько? — спрашивает блондинка. В зале — он только сейчас это замечает — почти нет посетителей. Только за одним столом сидят и молча пьют два типа, за другим играют в карты его отец, бывший прыгун и два незнакомца. Все остальные столы свободны.