— Скажи, папа, а без этой женитьбы никак не обойтись? — Он молитвенно сложил руки. — Я выкручусь, обязательно что-нибудь заработаю! Только не женитьба!
Отца как подменили.
— Даже не думай ускользнуть, — сказал он, мгновенно протрезвев. — Дело не только в приданом. Для меня ваш брак — дело чести.
Аббат разбирал Францию на фрагменты аккуратно и продуманно. Первым делом его люди в ассамблее объяснили буржуа, опьяненным успехами, важность административной реформы. Новая Франция вместе с Парижем была порезана на восемьдесят три с половиной департамента, в точном и красивом соответствии с астрологическим числом Урана. Это была уже другая страна. Новые границы пролегли так, что земли старых аристократов оказались в разных департаментах. Чтобы решить пустяшный вопрос, им приходилось обращаться в два, а то и в три разных муниципалитета. Как минимум в одном из них держали верх якобинцы. Любое дело стопорилось навсегда.
Буржуа это нравилось. Они охотно подыгрывали коммунарам. Лучшие земли знати постоянно дешевели и скупались оптом, за бесценок. Кое-где от аристократов требовали предоставления документов на землю, и довольно быстро обнаруживалось, что у самых старых и уважаемых семей никаких бумаг нет и в помине. Они даже не помнили, при каких обстоятельствах эта территория им стала принадлежать! Тогда земля переходила в общественные фонды, а оттуда — прямиком и недорого — в руки самых значительных коммунаров-буржуа.
Крестьян к дележу даже не подпускали. Лучшее, на что они могли рассчитывать, — аренда. Мелкими участками и ненадолго.
Понятно, что у многих аристократов документы были в порядке. В этих случаях на помощь новой власти приходили законы, принятые ею.
«Надо спасти страну! — кричал Робеспьер под восторженные вопли соратников. — Незаконно лишь то, что ведет к ее гибели!»
Поскольку обанкротившуюся Францию вел к гибели любой путь, незаконным стало все. Сам закон стал фикцией.
Это устраивало всех. Крестьяне мигом перестали платить налоги. Каждая мэрия теперь имела право на арест любого лица, признанного подозрительным. Депутаты ассамблеи держали руку на пульсе. Поэтому они быстро разобрались, кто особенно подозрителен. Разумеется, это были представители проигравших группировок: всякие фельяны, которым подавай монархию, ограниченную конституцией, плохие выборщики и неправильные подписанты. Самую большую группу составили враги суверенитета народа. Под такое определение подходил вообще каждый человек, усомнившийся в правоте новой власти.
Аресты и конфискации пошли по всей Франции. Среди депутатов ассамблеи почти не было случайных людей. Все они имели какие-то интересы дома, в провинциях и теперь удовлетворяли их быстро, с волчьим аппетитом.
Аббат улыбнулся и отодвинул карту Франции в сторону. Изюминка была в том, что все делали то, что хотят, и ровно то, что надо. Санкюлоты мстили аристократам за былые унижения. Депутаты отнимали чужое имущество. Буржуа его скупали. Банды мелких спекулянтов мигом заполняли своими деньгами все лакуны, помогая титанической машине разрушения набирать обороты. Каждый старался ухватить кусок покрупнее, а экономика Франции стала более всего напоминать жернова. Крупные куски зерна мнутся, движутся дальше, давятся еще мельче. Рано или поздно на выходе получается готовый продукт — прекрасная мука. Если ситуация не изменится — а этого не произойдет! — то страна просто обречена слой за слоем, одного за другим потерять всех, кто владеет хоть чем-то дороже пары ботинок. Всех, кто крупнее мучной пылинки.
— Разрешите, святой отец? — На пороге появился помощник. — Вы приказали докладывать в любое время.
— Говори.
— Прибыла почта из Марселя. Шхуна «Нимфа» в порту не появлялась.
Аббат снова пододвинул карту. Шхуну не видели ни в Нанте, ни в Бордо, ни даже в Марселе. Во Францию она не пришла вообще.
Крушение?
Аббат поиграл желваками, ткнул рукой по направлению к полкам и распорядился:
— Дай-ка мне сводки погоды.
Помощник метнулся к стеллажам и перенес на стол толстенный том. Аббат заглянул на первые страницы, полистал их и хмыкнул: ни штормов, ни ураганов. Все последние недели Атлантика была спокойна.
«Задержка в Испании? Или даже в Португалии?» — подумал он, опять ткнул рукой в полки и велел подать сводки по этим странам.
Помощник мигом доставил ему еще два тома. Аббат поочередно открыл их, пролистал и задумался. Старая шхуна запросто могла зайти на ремонт в Лиссабон или в Коронью. Если она до сих пор еще не во Франции, значит, ее задержали. Например, капитана обвинили в контрабанде. Или предъявили ему имущественный иск.
«Нет, Лиссабон маловероятен, далековато от маршрута. Испания?»
Аббат стремительно пробежал глазами одну страницу, вторую, третью. В справочнике, созданном его агентами, числились все персоны, которые хоть чем-нибудь управляли в Испании. Но ему были нужны только три города: Сантандер, Гийон и Коронья. Других портов вдоль маршрута шхуны не было.
«Таможня! — Аббат выделил самое рискованное для судна место. — Инквизиция и суд».
Таможня уже не годилась. Амбруаз Беро мог откупиться от любого чиновника. Случись крупная проблема, он просто бросил бы груз на произвол судьбы. Прибыть в Париж в срок было для него стократ важнее. Оставались только две структуры, имеющие возможность задержать спешащего человека на неопределенный срок: суды, церковный и мирской.
— Вызови ко мне Охотника, — распорядился Аббат.
Известие о том, что муж ушел из департамента пороха и селитр, поэтому теперь им придется выехать из квартиры в арсенале, совершенно потрясло Марию-Анну.
— Это как раз то, о чем говорил твой отец, — напомнил ей Антуан. — Нас начали выжимать из табачного и порохового дела.
Она тряхнула головой и спросила:
— Так быстро?
Муж развел руками.
— А чего им тянуть. Каждый день правления — это немалые деньги.
Ее охватило негодование.
— Но ты — Лавуазье! Тебя нельзя просто выбросить на свалку!
— Можно. — Антуан усмехнулся. — Порох слишком дорого стоит, чтобы оставлять его в руках какого-то Лавуазье.
Но Мария-Анна поверить в такое не могла. Уж она-то знала, сколь многое зависит в этом деле от опыта ее мужа.
— Они же всю армию без пороха оставят! Одна случайная искра, и нет арсенала.
Антуан лишь пожал плечами. Он был расстроен и тоже это понимал, но что-то изменить уже не мог. 15 августа они быстро, словно погорельцы, перебрались в новую квартиру на бульваре де ла Мадлен, дом 243.
Там их уже на следующий день навестил отец. Тогда-то Мария-Анна и поняла, что он даже и не думал отступать.
— Куда они денутся? — заявил старый Жак Польз в ответ на какое-то возражение Антуана. — Арсенал держат они, а селитру — мы.
