Клем вернулся к окну.
— Ты была сегодня на улице? — спросил он; он пытался придумать, что бы ей сказать, — По дороге сюда мы видели радугу.
— Жильцы за стенкой, — сказала Клэр, — все время этим занимаются.
— Чем занимаются?
— А по ночам кто-то бегает взад-вперед по коридору. Взад-вперед. Взад-вперед. Всю ночь.
— Мы встретили внизу женщину, — сказал Клем, — Паулин, кажется? Она очень приятная.
— От этого лекарства мне все время хочется пить, — сказала Клэр.
— Но оно тебе помогает, — сказала Фиак громким голосом. — Тебе же уже не так часто бывает страшно?
Клэр опять взглянула на Клема и слегка нахмурилась, словно не могла понять, зачем он тут, не могла решить, как к этому отнестись.
— Я не могла ничего сделать, — опять опустив глаза к полу, сказала она, — Сначала одно, потом другое. Начинаешь обманывать себя. А потом становится поздно.
— Бедная моя, — сказал Клем.
Он увидел, как ее лицо исказила гримаса, но слез не последовало. В следующее мгновение она успокоилась.
— Хочешь, я сделаю тебе прическу? — спросила Фиак, вставая и направляясь к маленькому столику, где были разложены туалетные принадлежности Клэр, — Если не будешь следить за собой, у тебя на голове скоро воронье гнездо будет, как в детском стишке.
Клем посмотрел в сад. Там шел урок тай-цзи; человек шесть мужчин и женщин в замедленном темпе атаковали воздух.
— Вам совсем не обязательно здесь ждать, — сказала Фиак, начиная распутывать волосы Клэр щеткой, — У нас тут есть всякие женские дела. Почему бы вам не прогуляться пока по дому?
Он кивнул, потом, шагнув вперед, опустился на корточки у колен Клэр.
— Ты уже поправилась однажды, — сказал он, — Поправишься и на этот раз.
— Ты придешь завтра? — не выражая ни желания, ни надежды, спросила она.
Взяв ее руки, он на мгновение сжал их в своих.
— Если смогу, — сказал он. — Ладно?
Спустившись по лестнице, он вышел через дверь в конце нового крыла. Там проходила дорожка, соединяющая наружный дворик с задним; он присел на корточки и закурил. На улице появился мужчина в халате и попросил сигарету. Клем угостил его, и тот присел рядом, постанывая от удовольствия при каждой затяжке.
— Послушайте мудрого совета, — сказал он, — О нарушениях питания и депрессивных можно не беспокоиться. Больше всего проблем с биполярными расстройствами и алкоголиками.
— И кто же вы? — поинтересовался Клем.
— Алкоголик, — ответил мужчина, — А вы?
— Просто приехал навестить.
Они докурили. Вернувшись в приемную, Клем постучал в дверь кабинета врача.
— Входите, входите, — пропел врач, — Располагайтесь поудобнее.
Папка Клэр уже лежала у него на столе. Он хотел записать место жительства близкого родственника. У него был отмечен адрес Фиак.
— Но она больше из близких, чем родных, верно?
Клем продиктовал адрес отца.
— Прекрасные места, — заметил врач, выводя буквы старомодной чернильной ручкой, — А вас, я полагаю, не поймать?
— Не сейчас.
— Работы по горло, а?
— Работа, — сказал Клем.
— Идет успешно?
— Неплохо.
— Ну и отлично! — Врач что-то пометил, потом откинулся и снял очки. — Думаю, что мы вывели Клэр из так называемого обострения. Галлюцинации у нее, например, прекратились. Гораздо меньше смятения, чем когда она только поступила, меньше явно выраженного расстройства. Однако, как правило, негативные симптомы устранять гораздо сложнее. Апатия, эмоциональная заторможенность и так далее. Но у нас еще многое есть в резерве. Постоянно появляются новые лекарства, гораздо лучшие, чем те, что мы могли предложить ей раньше. Вам, может быть, известно, что у прежних нейролептиков были довольно неприятные побочные эффекты.
— А у новых?
— Сухость во рту, нерезкое зрение. У некоторых бывают спазмы. И конечно, с новыми препаратами мы не всегда знаем об их долговременном воздействии. Но это говоря о негативной стороне… — он покосился на папку, — Клемент. С каждым днем мы узнаем все больше. Влияние социума, биохимия мозга, генетика. В науке о мозге происходит небывалый взлет. Я полон оптимизма.
— Почему это случилось?
— Почему?
— Почему сейчас?
— Если коротко — не знаю. У некоторых пациентов бывает только один приступ, единственный эпизод заболевания, и все. У некоторых — болезнь хроническая. Клэр, похоже, промежуточный случай. Дело в том, что, если у человека имеется предрасположенность к болезни, всегда остается, пусть даже крошечный, риск рецидива. Даже после многих лет абсолютно здоровой жизни. Конечно, это очень несправедливо.
— А как долго ей придется здесь находиться?
— Трудно сказать, — поморщился врач, — Единственное, что я могу сказать: Клэр может здесь оставаться, сколько ей потребуется. Несколько недель наверняка. Месяц-два.
— Ее, кажется, тревожит, что дверь не запирается.
— Паулин говорила мне, что она беспокоилась. Думаю, это нужно также рассматривать как одно из параноидальных проявлений.
— Она никогда не любила вторжений в частную жизнь.
— Все наши сотрудники уважают частную жизнь на сто десять процентов.
Клем кивнул. Комнату врача украшали дорогие картины. Сельские виды. Портреты. Обнаженная натура. Красивое, выполненное акриловыми красками полотно, изображающее рыжеволосую девушку на муле, выплывшую, казалось, мгновение назад из густого тумана и рискующую вот-вот раствориться в нем опять.
— Отец жив и здоров, а мать умерла?..
— Двадцать семь лет назад.
— У кого-либо еще в семье было аналогичное заболевание?
— Насколько мне известно, нет.
— Последний раз она болела, когда жила в Париже?
— Да.
— Вы с ней тогда встречались?
— Только когда она вернулась домой.
— Молодые люди?
— Думаю, что были.
— Но вы их не знали?
— Одного или двух.
— А подруги?
— Не думаю, что она стала бы о них рассказывать. По крайней мере, не мне.
— По вашему мнению, ваши отношения с Клэр можно назвать доверительными?
— Она — моя сестра.
— Это еще ничего не значит.
— Мы выросли вместе.
— Какая у вас разница в возрасте?
— Пять лет.
— Старшая сестра, значит?
