В воздухе засвистел очередной посланец смерти, лопнувший над артиллерийскими позициями смертоносной шрапнелью. Раскаленный свинец пожал на поле боя обильную жатву — казалось, своей безжалостной косой взмахнула Безносая…
Осколочно-фугасный снаряд «сорокапятки» в передней башне ударил в полугусеничный тягач. И тут же пулеметная очередь прошила пятнистый грузовик с боеприпасами. Бронебойно-зажигательные пули сделали свое дело: сначала вспыхнул тент, а потом огненным шаром лопнул бензобак «Опель-Блитца». И, под занавес пылающего тента, ахнул боезапас. От чудовищного взрыва несколько грузовиков подбросило и шлепнуло об землю. Новые взрывы умножили огненное торжество смерти и разрушения.
И вдруг наступила внезапная, как это бывает на войне, тишина. Только тихо потрескивало пламя на телах в ненавистной серой униформе да гулко грохнул одиночный винтовочный выстрел.
Но снова взревел танковый двигатель, Т-35 вполз на небольшой холм, словно сытый стальной дракон. Его пять голов-башен лениво шевелились, отслеживая вероятную угрозу. Но ее больше не было, Т-35 был здесь самым большим хищником, вершиной механической пищевой цепочки.
ГЛАВА 4
Das erste Kampf — das erste Enttäuschung[15]
И снова Дитрих Шталльманн воюет в составе своей прославленной 11-й танковой дивизии. После форсирования под водой пограничной реки Буг прошло три дня. За это время Шталльманну, да и всем остальным танкистам и пехотинцам довелось испытать на себе ярость русских. Стремительный марш «кампфгруппы» в составе батальона танков, приданной пехоты и артиллерийского противотанкового дивизиона был остановлен горсткой храбрецов.
Какая-то русская часть выбиралась из окружения к своим, и случайно выскочила на дорогу, по которой двигались «ролики», как называли на своем специфическом жаргоне танки генералы Панцерваффе.
Вопреки ожиданиям, три десятка оборванных и израненных красноармейцев не разбежались по лесу, а открыли ураганный огонь. Несколько грузовиков и бронетранспортеров сразу же загорелись. Некоторым из советских солдат даже удалось приблизиться к немецким танкам на бросок гранаты. И «панцеры» запылали. Конечно, смельчаков скосили очереди пулеметов. Однако, на дороге образовался затор, гитлеровская мотопехота понесла потери, чуть было не началась паника. И только суровая прусская муштра позволила солдатам Вермахта обуздать свой страх.
Оказавшись в гуще боя, оберлейтенант Шталльманн сразу же скомандовал открыть огонь. И сам начал бить по «Иванам» длинными очередями из спаренного с пушкой пулемета.
— Осколочно-фугасным, по пехоте, — огонь!
— Achtung! Feuer!
Танк содрогнулся всем своим стальным телом от выстрела пушки. Взрыв разметал красноармейцев, а пулеметные очереди довершили дело. Кроме Дитриха Шталльманна и другие танкисты вели огонь по «иванам». Вскоре бой закончился, установилась глухая, ватная тишина, какая бывает только после канонады.
— Jetzt ist alles aus. — Теперь все кончено, — прокомментировал оберлейтенант Дитрих, откидывая крышку люка на командирской башенке и осматривая поле боя.
Все же русские нанесли определенный урон: один из легких танков, прямо перед машиной Шталльманна, сгорел дотла. Еще несколько «панцеров» были серьезно повреждены, сгорело несколько грузовиков и повозок. Но главное — были сорваны сроки выхода подразделения в район сосредоточения.
* * *
Утро следующего дня немецкие танкисты встретили в небольшом украинском селе.
Экипаж Дитриха разместился в одном из небольших домов с соломенной крышей и белеными стенами, потеснив живущую там семью. Но крестьяне были совсем не против, даже наоборот — было видно, что такое соседство льстило им.
На территорию Карпатской Украины немецкие части входили как освободители: местные жители осыпали танки цветами, выносили крынки с молоком, сыр, караваи душистого хлеба. На площади возле сельсовета, где теперь находился штаб танкового батальона, немецкие танкисты угощали шоколадом из пайков босоногих детишек. Идиллия! Картинки прямо с агитационного плаката о «Великой цивилизационной миссии арийских солдат». Впечатление портили только раскачивающиеся на грубо сколоченной виселице тела нескольких русских солдат. Никто не разбирался, были ли они коммунистами, просто повесили четверых окруженцев, чтобы окончательно утвердить господство на этом клочке отвоеванной у «Советов» территории.
Всякий раз Дитрих Шталльманн брезгливо морщился, глядя на босые тела в исподнем, над которыми на солнцепеке жужжали жирные мухи. Но за внешней брезгливостью представителя «высшей расы» всякий раз мелькал страх. Обычный животный ужас перед смертью. Ведь эти повешенные солдаты были его ровесниками — им еще и двадцати не исполнилось… Кто знает, может, на необъятных просторах Советской России вот точно так однажды повиснет и сын берлинского врача, искавший славы на поле боя?..
В связи с этим Дитриху вспомнился еще один эпизод с начала победоносного похода на Восток.
* * *
…Это случилось, когда оберлейтенант уже вернулся в 11-ю танковую дивизию «Призраков». Они вышли к окраинам небольшого городка неподалеку от Львова, почти не встречая сопротивления частей Красной Армии. И вдруг откуда-то из близлежащего леса выскочило с полсотни красноармейцев при поддержке трех легких танков Т-26 и одного броневика.
Русские часто атаковали разрозненными группами и дрались с отчаянием обреченных. Правда, их боевые действия были чаще всего беспорядочными.
Так случилось и здесь. На беду, у русских вдобавок оказались и минометы. Танковый взвод оберлейтенанта Шталльманна был практически застигнут врасплох. Сами по себе мины были не так уж и опасны для экипажа, однако их осколки запросто могли повредить «панцеры».
— Кнаге, жми к вон тому дому, там укроемся!
— Яволь!
«Тот дом» — капитальное кирпичное строение в один этаж располагался на холме, с которого открывался хороший обзор во все стороны. А вытянутый дом с двумя параллельными пристройками и флигелем во дворе мог защитить танки Дитриха от огня противника.
В панораму прицела Шталльманн разглядел какое-то сумасшедшее движение во дворе, однако не придал этому значения. Вокруг взрывались русские мины, их танки и пехота стреляли вовсю — не до того было.
На полном газу три широких приземистых танка с крестами на башнях ворвались во двор здания. Следом побежали прикрывающие танки мотострелки. Огонь русских стих, как по волшебству, и Шталльманн не сразу понял, в чем дело.
Это была больница.
Ее не успели эвакуировать, и теперь врачи пытались спасти своих пациентов. Очень скоро эвакуация превратилась в панику, а когда во двор ворвались немецкие танки, люди и вовсе стали напоминать стадо обезумевших животных. Лишь несколько врачей во главе с высокой статной женщиной пытались навести хоть какое-то подобие порядка.
