— И из тропического леса всегда можно выбраться, если знаешь как.
— По карте?
— У нас не было карты, — самоуверенно возразила Лотос, — но нам она была ни к чему. Мы следовали за дождевыми каплями.
— За дождевыми каплями?
— Если идти за дождевыми каплями, то увидишь, что они сливаются в небольшие ручейки. Маленькие ручейки превращаются в большие ручьи, большие ручьи — в маленькие речки. Затем маленькие речки впадают в большие реки, и там ты в конце концов находишь людей, и они тебя спасают.
Она взглянула на Тома, отметив, что рассказ произвел на него огромное впечатление. Ей и самой пришлось по вкусу собственное объяснение.
— Значит… значит, так вы и выбрались? — спросил он наконец.
Она кивнула.
— У нас это заняло два месяца. Потом какие-то пигмеи на каноэ нашли нас, а вернувшись домой, мы все продали и переехали сюда.
Том беззвучно присвистнул. Рассказ вышел стоящим, но что-то в ее манере говорить мешало ему полностью ей поверить. Или, возможно, он был чересчур подозрителен.
— Думаю, я увидела достаточно, — заключила она, напоследок окинув галерею придирчивым взглядом, задержавшимся на разбитом стекле. — Пойдем вниз?
И Лотос решительным шагом вышла из зала.
Когда Том открыл дверь в тесную желтую кухоньку, он, к собственному немалому удивлению, застал чаепитие в самом разгаре.
— А вот и новое поколение, — пророкотал дон Жерваз, маяча высоко над столом напротив Джоса и Мелбы. — И как, тебя что-нибудь особенно впечатлило, милая?
— О да, папочка, — нежным голоском откликнулась Лотос. — Эти птицы просто очаровательны. И среди них немало вымерших.
— Прекрасно. Я так рад. Вот видите, Джос, еще один Кэтчер околдован вашим музеем. А теперь, — добавил он бархатистым низким голосом, — вам не кажется, что пришла пора Скаттерхорнам и Кэтчерам зарыть колун войны?
— Топор.
— Exacto.[7]Стать друзьями! Как долго мы враждовали?
Джос присвистнул сквозь зубы, наскоро подсчитав в уме срок.
— Четыреста лет плюс-минус.
— Четыреста лет! Мы определенно должны покончить с прошлым. В конце концов, музей Скаттерхорна, труд всей вашей жизни — это памятник обеим нашим семьям!
— Несомненно, — фыркнул Джос, скрестив на груди руки. Этого он отрицать не мог.
— И вот, учитывая, что отныне мы станем соседями, лично я не вижу причин продолжать вражду. И я пришел сюда именно затем, чтобы объявить об этом — и заодно осмотреть коллекцию, произведшую на меня неизгладимое впечатление.
Обнажив в улыбке мелкие почерневшие зубы, дон Жерваз встал, собираясь уходить, и едва не уперся головой в потолок.
— Мадам, — промурлыкал он, — ваш кофе был великолепен.
— Благодарю вас, — с глуповатой улыбкой отозвалась Мелба, уже полностью покоренная гостем.
Дон Жерваз пригнулся, выходя в коридор, Лотос последовала за ним. Подойдя к входной двери, он задержался, как если бы вдруг что-то вспомнил.
— Миссис Скаттерхорн?
— Мелба, если не возражаете.
— Мелба? О… какое прелестное имя. Несколько… персиковое.[8]Мелба, там, откуда я прибыл, принято платить любезностью за любезность, и мне очень хотелось бы преподнести вам скромный подарок. Рискну предположить, что вам нравятся шоколадные кексы?
— Она от них просто без ума, — подал голос Джос.
— Тогда вас ждет сюрприз, барышня, — объявил дон Жерваз, оборачиваясь к ней.
Мелба вспыхнула — минуло четверть века с тех пор, как ее называли барышней.
— Завтра я занесу вам подарок. Глория, моя экономка из Перу, готовит шоколадные кексы по старинному индейскому рецепту. Апельсины, корица, цветы лайма и… не больше щепотки красного перца.
— О боже!
Тетушка в предвкушении захлопала в ладоши.
— Его запах может оказаться довольно сильным, — добавил Жерваз. — По крайней мере, так я слышал — должен признаться, у меня крайне слабое обоняние. Но пусть это вас не смущает. Вкус у него приятный.
— Значит, до завтра, — подытожил Джос, открывая дверь.
— Именно. Идем, Лотос!
Дон Жерваз, прищелкнув пальцами, сбежал по ступенькам к сверкающему коричневому «бентли», открытую дверцу которого уже придерживал водитель.
— Спасибо, Хамфри, — пророкотал дон Жерваз, садясь в машину.
Хамфри, похожий на индейское божество и явно неловко себя чувствующий в твидовом костюме в мелкую клетку, резко кивнул.
— До свидания, мистер и миссис Скаттерхорн, — улыбнулась Лотос, протягивая руку. — Мне так у вас понравилось.
— Рада была познакомиться с тобой, милая, — проворковала Мелба.
Девочка повернулась к Тому и протянула руку. Он пожал ее без особого воодушевления.
— Пока, Том. Навести меня как-нибудь. Знаешь, ты мой единственный друг в Дрэгонпорте.
Мальчик вымученно улыбнулся и уставился на ступени лестницы.
— Вы все так добры.
Том, дядюшка и тетушка стояли на пороге и смотрели, как Хамфри закрывает за Лотос дверцу машины.
— Никогда не доверяй Кэтчеру, — прошипел сквозь зубы Джос, когда «бентли», зарычав, тронулся с места.
Дон Жерваз с усмешкой помахал рукой.
— А мне он показался обаятельным, — возразила Мелба, улыбнувшись ему в ответ. — Странноватым, конечно, но обаятельным.
Со своей стороны, Том не знал, что и подумать. Он никак не мог забыть эти бледно-зеленые глаза, которые, казалось, смотрели сквозь череп прямо в мозг.
— Ему что-то нужно, не обольщайтесь, — просипел Джос, с шарканьем вернувшись в музей и тяжело присев на ступени лестницы. — Остается лишь гадать, что именно, — добавил он, обводя взглядом окружающие его темные витрины.
Больше он ничего не сказал.
Вопросы, поднятые визитом дона Жерваза, не желали оставаться без ответа. После чая Джос решил составить список. В одном столбце он перечислил семнадцать причин, по которым многовековая вражда между Скаттерхорнами и Кэтчерами не могла закончиться, а во втором — одну-единственную, по которой она должна была закончиться, и то подсказанную Мелбой.
— У дона Жерваза есть деньги, — заметила она, занявшись вязанием варежек.
В этом она была права. Деньги казались ключом ко всему. Без них нельзя открыть музей, починить крышу, включить отопление и, что важнее всего, восстановить животных в их былом великолепии. Дядюшка Джос, глубоко запихнув руки в карманы, пристально изучал длинный список древних обид.
