Все они были людьми Ранн. Жителями Фалги. Серебряные люди с пылающими волосами. Люди Ранн. Один мощный воин цвета толченой соли безвольно плыл в другом потоке, закрыв глаза. Видимо, он был мертв.
Что делали морские люди с мертвыми воинами Фалги? Что это за собаки и что за арфа у пастуха? Вопросы кружились в уставшей, поникшей голове Старка, как поднятый ил. Кружились и оседали.
Старк присоединился к процессии.
Псы ловкими взмахами крыльев загнали пленника в самую середину стада. О него терлись тела. Холодные тела. Старку хотелось закричать. Жилы на шее свело, он беззвучно завопил:
— Вы живые, люди Фалги?
Ответа не было; лишь поток бледных тел, покрытых шрамами. Их глаза ничего не видели. Они позабыли Фалгу. Позабыли Ранн, за которую обнажали клинки. Языки, косневшие в их ртах, не просили ничего, кроме сна. И получали его.
Сто, двести тел… Они являли собой странную человеческую реку, струящуюся к стене гигантского города. Старк по имени Конан вместе со своими заклятыми врагами.
Боковым зрением Старк видел движущегося за ними пастуха. Он был похож на Ранн и ее народ, который много лет назад покинул море, чтобы жить на суше. Хотя пастух казался более холодным, более похожим на рыбу. Между тонкими пальцами, как и между ногами, у него были прозрачные перепонки. Узкие, будто шрамы, жабры по сторонам заостренного подбородка, сейчас закрытые, улавливали пищу из кроваво-красного моря.
Зазвучала арфа, и собаки насторожились; беспокойно зашевелились тела, как в потревоженном сне. Тройной аккорд ударил Старка, и пальцы его конвульсивно сжались.
— …И мертвые снова будут ходить…
Еще один ироничный всплеск музыки.
— …И люди Ранн снова поднимутся, на этот раз против нее…
Старк почувствовал мгновенный ужасный трепет во всем теле, поток подхватил его и понес вперед. С пьяными, бессмысленными криками, отпихивая Старка и перелезая через него, мертвые, бессильные воины Фалги куда-то рвались, все сразу…
Давным-давно Титан, обитавший в огромном море, мечтал об улицах, вымощенных черным камнем. Каждый камень — в три человеческих роста. Мечтал о стенах, поднимающихся высоко-высоко и пропадающих в алой мгле.
И еще морской Титан мечтал о бесконечных балюстрадах и зубчатых стенах, о башнях без бойниц, где правят существа с пытливыми и дерзкими очами, похожие на призраков с кожей из радия и зелеными волосами. О женщинах с мерцающими телами, словно некий невероятный коралл, взлелеянных и живущих, каждая в своей арке, высоко над теми черными каменными улицами.
Старк остался один. Воины Фалги исчезли, скрылись в каком-то темном подземном лазе. Теперь слабые манящие звуки арфы и золотистые собаки сзади направляли его по проходу, который вывел в большую круглую каменную комнату, соединяющуюся с залом. Под эбеновым потолком плавали небольшие косяки рыб. Их яркое свечение освещало комнату. Они жили здесь тысячу лет, размножаясь, питаясь, умирая, давая свет, и еще тысячу лет будут размножаться и умирать.
Звуки арфы становились все слабее и слабее, пока не превратились в неясный шум.
Старк оправился. Силы вернулись к нему. Он уже мог хорошо различить человека в центре комнаты. Слишком хорошо.
Мужчина висел в огненном потоке. Бронзовые цепи сковывали его тонкие, лишенные плоти лодыжки, не давая возможности вырваться. Тело же пыталось всплыть вверх.
Он уже давно погиб. Разложившееся тело было наполнено газами и тянулось к поверхности Красного моря. Цепи удерживали его. Руки, как белые тряпки, болтались перед опухшим бледным лицом. Черные волосы шевелились.
Это был один из людей Фаолана. Один из пиратов. Один из тех, кто погиб у Фалги из-за Конана.
Его звали Гейл.
Старк помнил его.
Та его часть, которая была Конаном, помнила это имя.
Мертвые губы зашевелились:
— Конан. Какая невероятная удача! Конан… Добро пожаловать!
Жестокие слова, произнесенные бесформенными мертвыми губами. Старку показалось, что в этих запавших глазах таятся горькая обида и застарелая ярость.
Губы снова шевельнулись:
— Я погиб под Фалгой за тебя и Ранн, Конан. Помнишь?
Часть Старка вспомнила и мучительно сжалась.
— Мы все здесь, Конан. Все до одного. Клев и Маннт, Брон и Эсур. Помнишь Эсура, который мог на своей спине гнуть металл, держа его пальцами? Эсур здесь, огромный, как чудище морское, холодный и расслабленный, ждет в своей нише. Нас собрали морские пастыри. Собрали для одного забавного дельца. Погляди!
Пальцы без костей, словно от дуновения ветра, зашевелились, показывая в сторону.
Старк повернулся, и его сердце забилось неровно и сильно. Зубы стиснулись, и глаза заволокло пеленой. Та часть, которая была Конаном, вскрикнула. Конан был до такой степени Старком, а он — Конаном, что разделить их было невозможно. Они срослись вместе, как жемчужная ткань и песчинка, слой за слоем. Старк вскрикнул.
В зале, куда выходила эту круглая комната, стояли около тысячи человек.
Построившись плечом к плечу рядами по пятьдесят человек, мужчины из Кром-Дху уставились на Старка невидящими глазами. Тут и там виднелись до жути знакомые лица. В памяти всплывали их имена.
Брон. Клев. Маннт. Эсур.
Разлагающиеся тела приподнимались над каменными плитами пола. Все они были прикованы, как Гейл.
Гейл прошептал:
— Мы заключили союз с людьми Фалги!
Старк отпрянул:
— Фалги?
— В смерти все люди равны. — Гейл помолчал. Ему некуда было торопиться. Мертвецы на морском дне никогда не спешат, — Завтра мы выступаем против Кром-Дху.
— Ты рехнулся! Кром-Дху — твой дом! Это город Бьюдаг и Фаолана…
— И… — спокойно перебил его подвешенный труп, — Конана? Да? — Он рассмеялся. Гирлянда хрустальных пузырьков вырвалась вверх из дряблого рта, — В особенности — Конана. Конана, утопившего нас у Фалги…
Старк сделал быстрое движение. Никто не мешал ему. Мгновенно у него в руках оказался короткий клинок, висевший на поясе мертвеца. Старк всадил лезвие ему в грудь. Сталь вошла в тело, как нож в масло.
Будто ничего не заметив, Гейл холодно проговорил:
— Режь меня, кромсай. Меня мертвее уже не сделаешь. Руби меня. Поиграй в мясника!.. А я пока расскажу тебе наш план.
Старк с рычанием выдернул клинок. В слепой ярости он наносил трупу удары, и после каждого тот, покачиваясь в красном облаке, говорил как ни в чем не бывало:
— Мы выйдем из моря к воротам Кром-Дху. Ромна и другие посмотрят вниз, узнают нас и гостеприимно раскроют ворота, чтобы мы вошли, — Голова лениво наклонилась, губы растянулись в усмешке, потом снова сложились вместе, четко выговаривая слова: — Представь, какое будет ликование, Конан! В тот миг, когда я, Брон, Маннт и Эсур, и ты, да, даже ты, Конан, вернемся в Кром-Дху!
