Особенно четко был виден один корабль — флагманский. Старк как бы приблизился к нему, сосредоточившись на верхней площадке мачты. Там стояла женщина, обнаженная и стройная. Она была привязана к мачте тонкими безжалостными веревками.
Женщина с красными волосами, развевавшимися на ветру, с голубыми глазами, которые она, как коршун, устремила на Кром-Дху.
Бьюдаг.
Послышался смех Ранн, смывший видение будто струей ледяной воды.
— Было бы лучше, если б ты воспользовался сталью, когда я тебе предлагала.
Она исчезла, а мозг Старка сделался пустым и холодным, как у мертвеца. Он понял, что стоит на месте, вцепившись в ветку, запрокинув вверх лицо, словно повинуясь некоему слепому инстинкту, и ничего не видит вокруг из-за слез.
Никогда раньше Старк не плакал и не молился.
Там, внизу, среди дымчатых теней на морском дне, времени не существовало. Поэтому могли пройти всего минуты или целые часы, до того как Старк обнаружил, что за ним кто-то охотится.
Их было трое, они легко скользили между блестящими ветками. Размером с больших собак, бледно-золотистые, почти что фосфоресцирующие. На тонких острых мордах светились огромные глаза, похожие на самоцветы. Эти существа имели по четыре конечности, которые могли оказаться как руками, так и ногами; пока же они были сложены вдоль стреловидных тел. От головы к бокам шли золотистые перепонки; они двигались наподобие крыльев и уравновешивали гладкие мощные хвосты.
Твари легко могли бы напасть на Старка, однако почему-то не торопились с этим. У Старка хватило здравого смысла не тратить зря силы, пытаясь убежать. Он продолжал свой путь, наблюдая за преследователями. Обнаружив, что кристаллические ветви ломаются, Старк выбрал себе одну с острым раздвоенным концом и сунул ее за пояс, как меч. Он не надеялся, что это как-нибудь ему поможет, но почувствовал себя увереннее.
Странно, что с ним не спешат покончить. Твари были довольно-таки голодными, судя по тому, как скалили зубы. Они держались приблизительно на одном и том же расстоянии, расположившись крестообразно, и время от времени те, что плыли по бокам, делали резкий выпад в его сторону и отплывали, когда Старк уворачивался. Это напоминало не столько охоту, сколько…
Вдруг Старк почувствовал еще больший страх, чем прежде, хотя считал, что такое невозможно. Глаза его сузились.
Эти штуки вовсе не охотились на него. Они его пасли.
Но поделать он ничего не мог. Старк пробовал останавливаться; тогда они приближались и бросались на него, действуя очень слаженно: когда он пытался ткнуть одну из них своим куцым оружием, другие норовили схватить его за пятки, как овчарки — строптивого барана.
Старк, подобно барану, склонился перед неизбежным и направился туда, куда его гнали. Золотистые псы скалили зубы в зверином смехе и жадно принюхивались к кровавому следу, который Старк оставлял за собой в клубах красного огня.
Вдруг послышалась музыка.
Похоже, играли на чем-то вроде арфы, но звуки необычно вибрировали. Ничего подобного прежде слышать ему не приходилось. Возможно, газ, из которого состоял океан, обладал исключительной звукопроводностью и одновременно служил диффузором, отчего музыка, казалось, лилась сразу отовсюду. Поначалу она слышалась будто бы сквозь сон, но по мере приближения к ее источнику превращалась в журчащий мелодический поток, обтекающий каждый нерв Старка и бросающий его в дрожь.
Золотистые собаки заволновались, расправили блестящие крылья, нетерпеливо побуждая свою добычу быстрее передвигаться среди кристаллических веток.
Старк ощущал, как у него внутри нарастает вибрация — каждый мускул вздрагивал от звуков неземной арфы. Он догадался, что большую часть музыки вообще не улавливает: она либо слишком высока, либо слишком низка для человеческого уха. Но он ее чувствовал телом.
Старк прибавил скорость, и не из-за собак, а потому что ему так хотелось — подгонял зуд во всем теле. Дышать стало труднее, отчасти благодаря усилившемуся возбуждению, а кроме того, химический состав окружающей смеси несколько опьянял его.
Ритмичное бряцание арфы било и хлестало Старка, будило в нем какую-то глубинную, темную музыку. И вдруг он ясно увидел Бьюдаг в мрачном зале дома Фаолана — полускрытую накидкой, мистическую в мерцании свечи; мягкие изгибы бронзового тела и огненные волосы. Острая боль пронзила его. Старк выкрикнул ее имя… Звуки арфы подхватили его голос и унесли, и вдруг не стало больше ни музыки, ни леса, ничего, кроме холода, сковавшего сердце.
Он отчетливо видел каждую деталь, пока опускался от вершины последнего дерева на дно равнины. Сколько это длилось?.. Впрочем, какая разница. Это был один из тех моментов, когда время теряет смысл.
Край леса отступил, выгнувшись длинной дугой, и, сверкая, растаял в искрящемся море. Оттуда начиналась равнина — гладкая стеклянистая поверхность из черного обсидиана, выброс какого-то давно потухшего вулкана. Или не потухшего? Старку казалось, что свет здесь был краснее, интенсивнее, будто его источник находился ближе.
Дальше над равниной свет переходил в искрящуюся завесу, которая трепетала так же, как в полдень пляшут горячие потоки вдоль Сумеречного Пояса Меркурия. На какое-то мгновение он увидел сквозь эту завесу картину — город, черный, сверкающий, с фантастическими башнями, гигантское отражение сновидений Титанов. Но видение исчезло, и внимание Старка переключилось на поджидающие его опасности.
Он увидел стадо, которое пасли многочисленные золотистые псы, и пастуха, державшего умолкнувшую арфу.
Стадо, фосфоресцируя, медленно перемещалось.
Сто, двести безмолвных воинов, неуклюже плывущих в красноватой дымке… Мертвенно-бледные, они двигались по одному, парами, группами. Золотистые собаки лениво помахивали крыльями, загоняя их в потоки, которые текли к фантастическому эбеновому городу.
Пастух стоял, повернув бледное акулье лицо. Острые аквамариновые глаза нашли Старка. Серебристая рука поднялась, легла на струны, ударила по ним. Послышался раскатистый звон, который охватил и сотряс Старка. Он выронил свой хрустальный кинжал.
Горячие языки огня взорвались у него перед глазами, в барабанных перепонках запрыгали, заплясали пузырьки. Старк потерял контроль над мышцами, уронил голову на черные волосы, покрывавшие его грудь; золотые глаза поблекли, стали бледно-желтыми, рот приоткрылся. Старку хотелось сопротивляться, но он не мог и шевельнуться. Этот пастух был одним из морских людей, к которым пришел Старк, и так или иначе он встретится с ним.
Темная кровь залила ему глаза. Старк чувствовал, как его кладут, пихают, передвигают то туда, то сюда. Мимо скользнул золотистый пес, подтолкнув к кровавому морскому потоку, который тек мимо пастуха, державшего свое единственное оружие — арфу.
Старка смутно беспокоил вопрос, были ли остальные воины в этом плывущем стаде мертвыми или живыми, как он сам. Но его ждал еще один сюрприз.
