Теперь дальше.
А с чего ты взял, что я их отпустил?
Так сказал Антар, и, конечно, он имел в виду пауков. Выходит, он их не отпустил? А что же тогда с ними случилось на самом деле? Они… погибли? Как это могло произойти? Ведь все видели, как пауки уходили, и их было много, очень много. Больше, чем домов в городе, потому что некоторые из пауков жили по двое в одном гнезде. А провожать их отправились только Антар, Грета и Адамс. Что же, они втроем убили всех пауков? Или Марта и Серебряный Человек позже присоединились к ним? Ну, пусть даже и так. Пусть даже у всех пятерых было то смертоносное оружие, действие которого Инес видела собственными глазами, хотя у Марты и Дерека ничего похожего она не заметила. Все равно, с трудом верилось, что трое – или даже пятеро! – человек могли вот так запросто прикончить больше двухсот пауков. Разве что те стояли, сложив лапы, и ждали, пока их перебьют одного за другим.
Да, вопросов было множество. Вот, к примеру, еще один. Или, точнее говоря, два. Куда ускакали Антар с Бруно и зачем им понадобились лопаты?
Внезапно размышления Инес прервал негромкий звук, похожий на скрип половицы под осторожно ступающей ногой. Если бы в доме не стояла такая тишина, она, скорее всего, ничего не услышала бы. Однако больше всего Инес поразило то, что скрип этот раздался у нее над головой, из комнаты, которую еще совсем недавно занимали сначала паук Гренн, а потом Стак и где сейчас просто никого не могло быть. Девочка вся превратилась в слух. Почудилось? Нет. Вот теперь ее ушей коснулся шорох, а вслед за тем легкий, еле слышный стук. И вдруг прямо перед ней промелькнула тень. Сверху кто-то спрыгнул! Почти бесшумно, только негромко скрипнуло окно наверху.
В первый момент – наверно, от страха – Инес померещилось, будто это паук, но она тут же поняла, что ошиблась. Сумерки уже затянули задний двор, однако, пока она стояла у окна, ее глаза успели привыкнуть к полумраку. К тому же человек оказался прямо напротив ее окна и она хорошо его разглядела. Это был мужчина, высокий, с темными волосами, в обычных штанах и рубахе серого цвета. Когда он спрыгнул, одна нога у него неловко подвернулась, и он упал, но тут же вскочил, обернулся и увидел стоящую у окна Инес. Они разглядывали друг друга всего одно-единственное мгновенье, но она узнала, несомненно, узнала этого человека. Его глубоко сидящие темные глаза расширились, утолки маленького, крепко сжатого рта опустились, на скулах резко обозначились желваки. Он поднял руку с растопыренными пальцами, словно пытаясь запоздало прикрыть лицо, и…
И все. Что было дальше, Инес не видела. Негромко вскрикнув, она провалилась в темноту.
-4-
Вскоре Трейси заглянула к сестре и увидела, что та без сознания лежит на полу у окна. Девушка подняла шум, прибежали родители, и Инес быстро привели в чувство.
– Он здесь! Он здесь! – закричала она, едва открыв глаза.
– Кто? – ошарашено спросил папа.
– Паук! Нет, человек! Нет, паук… Да какая разница? Говорю же – он спрятался наверху.
Папа, мама и Трейси удивленно переглянулись.
– Так человек или паук? – спросил папа, и по его тону Инес поняла, что он ей не верит.
Не отвечая, девочка исподлобья смотрела на родных, но никого из них не видела. Она прикладывала неимоверные усилия, пытаясь собрать разбегающиеся мысли и стряхнуть с себя жуткий, леденящий душу страх, не отпускающий ее ни на мгновенье. Однако все попытки вспомнить, чем он вызван, что именно произошло перед тем, как она потеряла сознание, порождали лишь смутные, нечеткие образы.
Значит, так. Она стояла у окна и думала о том, что только что услышала во время разговора Антара и Бруно.
Это она помнила совершенно точно, но вот что было дальше? Потом… потом сверху на землю метнулась тень. Кто-то спрыгнул оттуда, из паучьей комнаты. Но кто? Не паук же? Ведь все пауки ушли, это Инес видела собственными глазами. Или кто-то из них остался? С какой целью? Чем напряженнее она пыталась вспомнить, что именно произошло перед тем, как она потеряла сознание, тем больше у нее ломило в висках и тем расплывчатее становились образы. И эта невозможность вспомнить все ясно и отчетливо лишь усиливала тревогу.
Инес точно с цепи сорвалась.
Бледная, как мел, с горящими глазами, встряхивая черной гривой, она вскочила, затопала ногами и закричала, что все они дураки, если думают, будто ей просто померещилось, что сверху кто-то спрыгнул. Что они сейчас же обыщут весь дом, а до тех пор она сама не сомкнет глаз и другим не даст, потому что не собирается ждать, пока их всех поубивают, а именно это и произойдет, если они так и будут стоять, ничего не предпринимая и вылупив глаза.
Подобные вспышки случались у нее и раньше по самым разным поводам, нрав у Инес всегда был такой… необузданный, но сейчас чувствовалось, что девочка напугана всерьез. В конце концов она расплакалась, да так горько и безнадежно, что у отца сжалось сердце.
– Хорошо, хорошо, малышка, – сказал он. – Я согласен. Давай мы вместе с тобой прямо сейчас тщательно обыщем весь дом. Только маму не будем в это дело втягивать, идет? И Трейси тоже. Мама за день устала, пусть пока полежит, а Трейси займется ужином. Договорились?
Инес угрюмо кивнула. – И во дворе посмотрим, – упрямо заявила она. – И в погребе. И в конюшне. Везде! Но, главное, наверху.
– Конечно, конечно, как скажешь, девочка моя.
Папа был согласен на все, лишь бы она успокоилась.
Он зажег фонарь и они принялись за дело. Заглянули в каждый уголок в доме, но не обнаружили никого и ничего. Окно в бывшей комнате Стака было открыто, но это ни о чем не говорило, потому что никто не помнил, в каком состоянии паук его оставил.
На пыльном, замызганном полу – Стак не разрешал убираться у себя – валялись объедки, комки и пласты паутины, которую они на радостях сорвали сегодня утром, да так и побросали прямо здесь же. Если тот, кто прятался наверху, и оставил какие-то следы, то среди всей этой грязи они были неразличимы.
Подняв фонарь и оглядывая огромную пустую комнату, папа негромко вздохнул.
Наверно, вспомнил Ланту, ведь именно здесь ее сожрал Стак. Внезапно Инес почувствовала, что силы оставляют ее, а вместе с ними, как ни странно, и беспокойство. И чего это, в самом деле, она так разволновалась?
Ведь совершенно очевидно, что, если даже кто-то и прятался у них наверху, то теперь этот кто-то ушел, и сейчас здесь уж точно никого нет.
Одновременно мелькнула предательская мысль – а может, ей и впрямь все это лишь померещилось? От усталости, от пережитых волнений, от вина. Не в силах сдерживаться, она широко зевнула.
– Хочешь, я сам обыщу все остальное? – спросил папа, но Инес упрямо помотала головой.
Они продолжили поиски, осмотрели весь дом и принялись за надворные постройки.
– А где Талисман и Красавица? – удивился папа, обнаружив, что в конюшне осталось всего три лошади.
