Лиза решила не ошибиться.
Поднявшись на семь ступенек, она хотела толкнуть массивную дверь, но та неожиданно распахнулась сама, и где-то в глубине магазина заливисто прозвенел колокольчик.
Перешагнув порог, девочка огляделась. Молоком здесь и не пахло. Перед ее глазами оказалась длинная полукруглая стена, разделенная вертикальными полосами десятка на два секций. В центре каждой секции улыбалась с цветного стереофото коровья морда; над фотографией фигурировали имя и телефон производительницы.
Раскрылась боковая внутренняя дверь, незаметная вначале, и оттуда, вперевалку, загребая всеми четырьмя лапами, направилось к юной покупальнице пушистое нелепое существо грязновато-молочного цвета. Величиной оно было с крупного сенбернара, но на собаку походило слабо, как, впрочем, и на медведя. Иные же сравнения Лизе в голову не пришли.
— Пломбир! — назвало себя существо. — Южнокорейский собакомедведь, чтоб ты не напрягалась. Продавец, сторож, директор, дояр, агент по рекламе. Чем могу служить?
— А почему Пломбир? — вырвался у Лизы встречный вопрос.
— Я при молоке состою, — объяснил южный кореец. — Вот и придумал себе имя, чтобы нравилось и в то же время как-то соотносилось с профессией и цветом шерсти. А что? Слишком с претензией, ты думаешь?
— Да нет, — пожала плечами девочка. — Вполне солидно. Только неясно, кто ты? Но прости, может, это обидный вопрос? Тогда не отвечай.
— Ничего обидного, — махнул лапой Пломбир. — Раньше я был куклой. На Земле, наверху. Неопытный мастер сам не понял, кого он сделал. На ярлыке написал: «Животный». А цену в магазине поставили бешеную. И никто не покупал. Целых три года. Внимания-то хватало, но… Стоит ли платить такие большие деньги, — шепнул он Лизе доверительно, — если толком не знаешь, кого берешь!
— Я бы заплатила, — честно призналась Лиза. — Если б были деньги. У тебя глаза добрые-добрые, а в глубине грустные. Ты уютный и смешной немножко.
— Вот спасибо! — обрадовалось существо. — Но слушай, что дальше было. Зашел как-то в магазин добрый волшебник. Стрелолист, ты, наверное, не знаешь, он незнаменитый. Да и давно это случилось. Его в командировку на Землю послали, выдали, как положено — суточные там, квартирные. Ну и зачем они? Волшебник себе сам что хочешь наколдует, и стол, и дом… Вот перед возвращением и купил он меня, пожалев, а здесь оживил. Он меня и определил южнокорейским собакомедведем, — признался Пломбир. — Чтоб родину я имел и происхождением мог гордиться. Вот такая история… Извини, я тебя отвлек. Будем выбирать?
— А что выбирать? — изумилась Лиза. — Фотографию коровы? На память?
— Да ты откуда свалилась? — Собакомедведь посмотрел на девочку подозрительно. — Простых вещей не знаешь.
— Я из провинции. — Почувствовав опасность, Лиза нашлась мгновенно. — Мы только вчера переехали. Хожу, осваиваюсь… Здорово тут у вас.
— А-а, вон оно как. Ну, осваивайся. — Если Пломбир и помнил прежний облик Лизы Зайкиной, длинноносой спасительницы Фантазильи, он явно не связал его с девочкой, стоящей перед ним. Ведь героиня ощутимо выросла за два года, а нос у нее, наоборот, укоротился. — Вот тут стукни ладошкой. Нет, ниже. Не по морде, а под мордой.
От прикосновения Лизиных пальцев панель с изображением коровы стремительно уехала вниз, открыв полностью заставленный стеллаж. Вся молочная продукция, изображенная на вывеске, находилась здесь, и еще куча жестяных, пластиковых, стеклянных, картонных банок, пачек, бутылок, пакетов, коробок.
— Укольно! — одобрила покупательница. — Только я за парным молоком пригнала. Тут, похоже, его не заобнаружить… ну, в смысле, не словить?
— Ох, и язык у вас в провинции, — покрутил кудлатой головой Пломбир. — Ты отойди от полок на шаг. Так. Видишь, панель на место вернулась. Что здесь написано? Ты хоть читать-то умеешь? — спросил он, сочувствуя.
— Или! — обиделась Лиза. — Я уж не совсем тундра! «Амалия» — написано — «Абендмильх, сорок семь-одиннадцать».
— Хорошо читаешь! — одобрил директор-дояр. — Теперь гляди! У нас тут удобств для клиента — страшное дело!
Он дернул за шнурок у входа — из пола выросли журнальный столик и глубокое кожаное кресло. На столике находился старомодный телефонный аппарат без кнопок и без наборного диска. Нижний микрофон трубки представлял собой сияющий никелем металлический раструб.
Пломбир с удовольствием плюхнулся в кресло и, явно рисуясь перед Лизой, манерным жестом поднял трубку.
— Доброе утро, барышня, — произнес он светским тоном. — Да, замечательная погода… Абендмильх, сорок семь — одиннадцать, соедините, пожалуйста, если вас не затруднит. Спасибо, мне, право, неловко… Амалия, здравствуйте, мое сокровище! Как вы спали сегодня? Кошмары? РЫЖИЙ бык?!. Всю ночь гнался за вами?!. Какой ужас! Ну конечно, конечно! Ка-кое там молоко… Я понимаю… Что? Можно из вечернего надоя?..
— Подождите! Не надо!.. — Лиза отчаянно мотала головой, махала руками, изображая отрицание.
— Нет, пожалуй, не стоит вас затруднять. Пусть увезут на сепаратор. — Собакомедведь перестроился на ходу. — Отдыхайте, моя прелесть. Да, настой ароматного лугового сена. По полведра на ночь. Все как рукой снимет. Да, всегда ваш… До скорого свидания!
Опустив трубку на рычаг, Пломбир недоуменно воззрился на покупательницу.
— Я же хочу выбрать! — твердо произнесла Лиза. — Зачем мне первая попавшаяся корова. Да еще с ночными кошмарами. Вон тут у вас сколько кандидаток. Дайте похожу, посмотрю. — Она направилась вдоль секций. — Не забывайте, я осваиваюсь. У меня в детстве была няня — Амалия. К счастью, недолго. От страшных сказок просто тащилась. Читала мне их перед сном и закармливала оладьями из тыквы. А я ненавижу тыкву! Хорошо, что няня быстро рассталась с нами. Пошла служить в пожарные, по призванию. С тех пор у меня от слова «Амалия» вибрирует живот.
— Многие клиенты предпочитают Кунигунду! — Пломбир искренне старался быть полезным. — Симментальская порода. Глаза мечтательные, с поволокой. Нежное, тяжелое, бархатное вымя. Молоко изумительного вкуса с едва уловимым ароматом гречишного меда.
— Это интересно. — Лиза продолжала экскурсию. — Ребекка… Нет, у нее губы бантиком, слишком слащава. Пульхерия… Чересчур чопорна, не находите? О! Цецилия! Какое имя! Нечто легкое, воздушное, с запахом цветов и в то же время чувствуется уют, надежность. И какое славное выражение на морде! Давайте позвоним Цецилии. Только я это сделаю сама! Можно?
— Надо же… — пробормотал себе под нос агент по рекламе. — Любимая корова двух старых перечниц. Интересно, они еще живы?.. Нет возражений! — заверил он девочку с энтузиазмом. — Желание клиента — высший закон, исполнение желаний — умопомрачительная радость! Прошу сюда, за столик, к телефону. Номер запомнила?
— Запросто! Он ритмичный. — Сменив в кресле собакомедведя, Лиза потянулась к трубке.
— Добрый день, — пропело ей в ухо ласковое сопрано. — Слушаю вас со всем возможным вниманием.
