Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
— Ага. Я забыл. Тебе идут прямые поставки из Тольятти…
— Отвечаю — не ворованные.
— Колеса нужны.
— Сколько? — сразу последовал вопрос.
— Четыре.
— Рановато для переобувки на зиму? — Слон с едва заметной улыбкой посмотрел на опера.
— А я никуда не тороплюсь. Летние мне нужны, летние.
Копаев знал, что колес у Слона в «ассортименте» нет и тот возьмет их у кого-нибудь под честное слово.
— «Гиславед» пойдут?
— Пойдут, — ответил Антон.
Слон выкатил из металлического контейнера, служившего складом, одно за другим четыре почти новеньких колеса. Копаеву достаточно было мгновения, чтобы узнать свою «резину». Над Слоном нависла угроза.
— И сколько я тебе должен? — ядовито осведомился Антон и, не давая Броне открыть рот, поставил точку в торгах. — Ладно, Заслонкин, мне сейчас некогда. Я к тебе через пару дней подъеду, когда с делами разгребусь.
— По госцене отдам.
— А ты знаешь, на чьей машине стояли эти колеса до того, как к тебе попасть?
Слон почувствовал упадок сил. Глядя, как бывший опер грузит колеса в багажник такси, он решил сегодня же выяснить у двоих знакомых граждан, не у дома ли восемьдесят два по улице Завадского они свинтили колеса этой ночью.
— Еще один вопрос, Бронислав. Ты что-нибудь слышал об убийстве этой ночью?
— А кого именно убили?
— А что, в эту ночь много кого убили?
— Я просто так спросил. Конечно, не знаю.
— А фамилия Эберс тебе о чем-нибудь говорит?
— Говорит, — без раздумий ответил Слон, и Антон понял, что Заслонкин о случившемся ничего не знает. — Он замначальника отдела в таможне.
Все, кому «товар» приходит из-за рубежа, Эберса знают. Это Слон на рынке так, чтобы не думали, что бизнес хорошо налажен. На самом деле Антону было известно: за Слоном случаются и крупные операции по доставкам из-за рубежа контрафакта. Преимущественно отнятого у кого-то. Не брезгует он и мелочевкой — как, к примеру, колеса продать. Но дело не в жадности. Люди, которые живут такой жизнью, неуязвимы. Случись что — Слон на рынке запчастями торгует. Разве занимающийся мелкой скупкой краденого человек способен принимать контрабанду из-за рубежа?
Но Антон только что убедился — об убийстве Эберса Слон еще не знает.
На Выставочной атлетический зал был, но пускали туда не всех. Только своих либо со своими. Копаев был не свой, и никто рядом из тех, кто мог оказаться своим тем, что за дверью, не стоял. Он постучал в дверь с закрывающимся металлическим оконцем еще раз.
— Мужик, — в просвете появилось лицо, явно не вписывающееся в габариты оконца, — я же тебе сказал…
Думая о том, что будет с рукой, если он промажет, Антон врезал кулаком в просвет. Там раздался хрюк, потом шум и секунду спустя — стук внизу двери. Недолго думая, Копаев сунул руку в оконце, опустил до самой подмышки и стал нащупывать засов.
Дверь подалась вперед, и оперу УСБ стоило больших усилий отодвинуть с прохода тело нокаутированного им толстяка. В теле было около ста килограммов живого веса, плюс кожаные одеяния, плюс десантные ботинки, плюс пара цепей на поясе. Явно не от часов. Как Антон и ожидал, перед ним открылась лестница вниз.
Появились стены со свастикой, граффити с монстрами и уродливыми упыриными рожами, потолок, обитый оргалитом, на котором у самой двери готическим шрифтом на немецком языке было написано: «Работа делает свободным». Словом, дизайн не изуродованных изысканным вкусом дегенератов, предпочитающих лицезреть азиатов в газовых камерах, а негров на веревках.
Толкнув дверь, Копаев оказался почти в эпицентре событий. Зал, действительно, был, но ничего, что могло бы подчеркнуть его принадлежность к спорту, следователь в минуту первого осмотра так и не обнаружил. Лишь измочаленный боксерский мешок в углу, на котором написано «jude». Выходит, и евреев здесь тоже не почитают. Зато уважают славян. Во всю двухметровую стену красовался плакат, на котором располагался мужик с крепкой нижней челюстью. Мужик был одет в коричневую робу, держал в руке газету «Правда» и смотрел вдаль. Приглядевшись, Антон заметил, что образ героя ему до боли знаком. На Копаева не обращали внимания, поэтому некоторое время расставить все точки над «i» в отношении своих подозрений у него было. И он вспомнил. Этот плакат с надписью «Храните деньги в облигациях государственного займа» лет десять висел над булочной на Вековой. Пять лет назад он со здания исчез, и Антон с удовлетворением отметил про себя тот факт, что давать взаймы государству никто больше не будет. Оказалось, что даже написанный в таком стиле плакат способен на многое. Например, служить в подвале дома на Выставочной призывом к очищению города от «нечистых» рас. Облигацию в руке устремленного вдаль (по всей видимости, высматривающего в глубине веков дату возврата займа) мужика при помощи гуаши заменили на газету «Правда», красный комбинезон закрасили коричневой охрой и к белой рубашке дорисовали галстук, лозунг про заем переделали в призыв к чистке.
— Тебе кого?
Антон обернулся. Перед ним, глубоко засунув руки в карманы, стоял какой-то крендель лет тридцати на вид и с совершенно лысой головой. На нем была кожаная рубашка и кожаные брюки. Ниже Копаев смотреть не стал, там и без этого угадывались армейские ботинки с высоким берцем.
— Перец. Он здесь?
— Он-то здесь, а ты-то кто?
— Грубо, — оценил Антон. — Но сойдет, если услышу ответ на свой вопрос.
Вместо ответа лысый свистнул, и музыка в углу прекратилась. Казалось, все давно наблюдали за гостем и просто ждали сигнала. К месту стояния Копаева и лысого приблизились еще трое. Две девицы у магнитофона с жутким макияжем остались недвижимы — если мужчины разговаривают, дамы не вмешиваются. Ситуация осложнилась, когда по знакомой Копаеву лестнице спустился пятый.
— Мужики, а что это Кот в дверях со сломанным шнобелем лежит?
Никаких сомнений, что «шнобель» Коту сломал этот незваный гость, у присутствующих не было. От него пахло одеколоном и веяло спокойствием, словом, всем тем, что на дух не переносится в этом подвале. Услышав в глубине строя, стоящего перед ним, щелчок, Антон прикинул, каковы у него шансы на спокойный разговор.
Их не было. По растерзанному боксерскому мешку было понятно, что здесь чтут иные отношения. Лучше всего в этом зале будет выглядеть откровенный наезд, потому что результатом любого разговора станет склока. Полицейское удостоверение не сыграет: ребята порядком обкурены для того, чтобы выпустить его отсюда здоровым. Да и не было у него с собой корочек. Антон работал под прикрытием. Кто из полицейских в этой роли берет с собой служебные удостоверения? А задача у Копаева не просто уйти — для этого можно было вообще сюда не спускаться. Уйти нужно обязательно с Перцем.
— А это не тот урод, который нас в ментовку увел, когда мы двоих пидоров на Фасадной на сапоги надевали?! — Прозрение было столь неожиданно, что даже те, коих в тот день на Фасадной не было, вспомнили сразу.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
