Книга Доказательство чести - Кирилл Казанцев

Есть в Екатеринбурге универмаг «Центральный». Так уж принято — называть их по принадлежности к определенной административной единице города, а это заведение стоит на территории Центрального района. Здание уникальное как по своей истории, так и по внешнему виду.

Что касается истории, то второго такого шедевра в России, пожалуй, не сыскать. В одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году его сдал тогдашней приемной комиссии архитектор Бенуа, специально выписанный для этого из Италии государем Николаем Вторым.

То ли торопился итальянец завершить Русский музей в Санкт-Петербурге, то ли не было у него большого желания возиться с этим долгостроем, да только уехал он, не покрыв крыши. Бенуа есть Бенуа, и стыдно спрашивать с него за крышу, если дом построен. Туземные ваятели возводили бы его лет десять, причем никто не поручился бы за то, что это было бы похоже на дом. А Бенуа постарался на славу. Екатеринбург — не Питер. В то время в этом городе можно было строить здания и повыше Зимнего дворца. Это в городе на Неве особенно не развернешься. Сначала по коньку Эрмитажа вымеряй, а потом под эту высоту и планируй.

В две тысячи одиннадцатом году мэр Екатеринбурга сделал то, до чего не додумывались его предшественники за все сто с лишним лет, прошедших после постройки дома. Если бы Бенуа знал, во что превратится его творение, он наверняка бы заплакал. Шедевр Бенуа от асфальта до чердака покрыли зеркальными стеклами, отчего здание приобрело вид гигантской ванной комнаты, вывернутой наружу. С того момента с какой стороны на универмаг ни посмотри — видится лишь параллелепипед, на гранях которого повторяется все, что происходит вокруг, только, понятно, наоборот.

Но наступил момент, когда тревогу забили руководители ГИБДД. Дорога к «Центральному» вела через весь город и была пряма как просека в лесу. В результате этого можно было, глядя на универмаг, выщипывать волосинки из носа, находясь на балконе дома, расположенного на другом конце города. У самого крыльца творения Бенуа трасса расходилась в разных направлениях под прямыми углами. Но тревогу гаишники забили уже после того, как случилось то, о чем они догадывались, чувствуя тяжесть на душе.

Эту ночь с пятого на шестое июня тринадцатого года запомнят все горожане, но лучше всех, конечно, мэр, давший распоряжение придать универмагу облик космического объекта, и Виталька Кусков по кличке Штука.

Утром пятого Виталька почувствовал приток депрессии, сел в свой трехсотый «Мерседес», выкатился с парковки, расположенной под его домом, и стал колесить по Екатеринбургу. Вся братва отправилась за город праздновать день рождения Яши Локомотива, а Виталька не был приглашен на это мероприятие. Оттого настроение у Штуки, честно сказать, было гадкое.

А все из-за пьянки, которая случилась в ночь с четвертого июля на пятое. Перебрав, Виталька устроил с Локомотивом, разминающимся перед основным праздником, соревнования по армрестлингу. Дело происходило в ресторане «Огни Екатеринбурга» в присутствии полусотни таких же господ, готовящихся к завтрашнему мероприятию.

Виталька с Яшей освободили стойку бара от бутылок и рюмок, встали по разные стороны и принялись ломать друг другу правые руки. Господь не обидел здоровьем ни одного, ни второго, поэтому противостояние длилось довольно долго — около пяти минут. Потом то ли винные пары Витальке в голову ударили, то ли он куда торопился, только ни с того ни с сего вдруг врезал Яше хук слева и, пользуясь глубоким нокаутом супостата, быстро прижал его руку к полировке стойки.

Нечего и говорить, что победа была признана недействительной, а Витальку дисквалифицировали. Судя по всему, штрафные санкции охватывали и тот отрезок времени, когда Локомотив на Медвежьем острове праздновал свое тридцатипятилетие вместе с двумя сотнями братков и их очаровательными дамами.

Потому и одолевала Витальку депрессия. Он немного покружил по городу, не нашел веских причин для того, чтобы набить кому-нибудь морду, и как-то сам собой снова оказался в «Огнях Екатеринбурга». Его победу там, судя по всему, еще помнили, ибо трое халдеев в бабочках до сих пор подметали пол от осколков стекла и мебельных щепок.

Начинать в полдень с мартини было как-то неприлично, поэтому Виталька заказал селедку под шубой, горячее, литр ананасового сока и двести водки.

Двести водки закончились гораздо быстрее, чем литр сока, поэтому Виталька попросил повторить. Официанты так и сделали, однако… нет, не испугались, а всего лишь насторожились. Персонал ресторации пришел бы в ужас, если бы тут находились Локомотив и Штука одновременно. Эти двое сами по себе, по отдельности, были парнями вполне сносными и даже милыми. То же самое представляют собой сера и селитра. Однако стоит их соединить, да еще добавить угля!..

— Музыку!

Официанты напряглись чуть сильнее, однако Шуфутинского включили. В зале, который занимал Виталька в единственном числе, покатилось эхо, какое-то гулкое, еще не проснувшееся после вчерашнего.

— Я что-то стриптиза на сцене не вижу.

— Понимаешь, Виталя, сейчас час дня, — объяснял Кускову вызванный администратор. — Люди в поле, у станка. Они придут сюда часов через восемь…

— А я не люди? Хер на блюде?

— Конечно, не хер. Но девочки-то с мальчиками отдыхают. У них ведь все наоборот. Ночью работают, днем спят.

Кусков вздохнул и заявил:

— Тогда сами выходите на сцену. Весь штат ресторана. Мальчикам разрешаю оставить бабочки, девочкам — туфли. Хочу вальса и чечетки.

Спорить с Виталькой — дохлый номер. Алкоголь, залитый в его двигатель, весьма убедительно доказывает, что ничего невероятного в этом мире не бывает. Все совершенно очевидно и просто.

Через час непонятно откуда привезли заспанную девочку и такого же мальчика, опухшего лицом и худого телом. Они вышли на сцену с таким видом, словно их вывели на расстрел. Оба ежились как вурдалаки, угодившие под солнечный свет. Однако творческие работники увидели Витальку и вспомнили, кто он такой. Зал до отказа наполнил голос Милен Фармер. Артисты начали совершать какие-то телодвижения, характерные для перепившихся любовников.

— Да, это вам не карнавал в Рио, — отметил Виталька, но отвалился на стул и соизволил лицезреть представление.

Он заказал еще двести и салат «Огонек».

Потом еще двести и икры.

Еще через час, в начале четвертого, Виталька вылез на сцену и начал стучать по барабану, позабытому музыкантами, стараясь попадать в ритм движений пары, очумевшей от эротического танца.

Без пяти четыре он потребовал принести из реквизита бескозырку и попробовал станцевать «Яблочко». С этим у него не сложилось, тогда Виталька пригласил голую, обалдевшую от ужаса стриптизершу на тур вальса, хотя бескозырку и не снял.

В четыре двадцать он дал администратору сто долларов и попросил микрофон с караоке. Браток согнул о шею держатель микрофона, поднял со сцены стул и уничтожил им весь интерьер бара. После он пил что-то прямо из графина, бил кого-то не по злобе, потом вдруг оказался на кухне, где пытался склонить к сексу повариху, обжег руку о плиту, после чего направился в туалет, не нашел там писсуаров, стал скандалить и требовать сантехников. Его проводили в соседнюю дверь. Виталька писсуары обнаружил и о сантехниках забыл.