— По крайней мере честно, — откликнулся Джордж с ее любимой улыбкой на лице.
— Еще я поверила ее объяснениям по поводу вставной челюсти и пакета.
— Уже лучше.
— Ах ты, снисходительный паразит, — весело сказала Триш и пригнулась, когда Джордж замахнулся на нее кухонным полотенцем. — Еще я не могу понять несколько моментов. Если Деб действительно убийца, то почему она, во-первых, не надела перчатки, когда брала в руки пакет и прижимала к нему пальцы отца, а во-вторых, почему не оставила мешок на голове убитого. Она ведь не законченная идиотка. Она должна была понимать, что спасти ее может только версия о самоубийстве, и обязательно оставила бы пакет на голове отца.
— Ладно, убедила.
— Ну, слава тебе Господи, — проговорила Триш так язвительно, что Джордж снова замахнулся на нее кухонным полотенцем.
— Ты помнишь, что сегодня по телевизору показывают тот классный французский фильм про убийство на шоколадной фабрике? — спросил он. — Кажется, по четвертому каналу. Начнется через пять минут. Хочешь посмотреть?
— Почему бы и нет? Я немного тут приберусь и сварю кофе, а ты иди включай телевизор.
ГЛАВА 4
Триш взбегала по лестнице в здание Королевского суда, когда краем глаза заметила Фила Редстоуна. Узнав ее, адвокат слегка напрягся.
— Триш! — позвал он.
— Мне сейчас некогда, — откликнулась она, перегнувшись через перила, отчего ремешок сумки свесился вниз. — Бегу на слушание. Давай позднее переговорим.
— Я хотел…
— Позднее, Фил. Все в порядке. Не волнуйся.
Она побежала дальше, уверенная, что Филу успели рассказать о ее интересе к делу Деборы Гибберт и намечающихся съемках телефильма. Так или иначе, ей следовало убедить коллегу, что она не собирается втаптывать в грязь его репутацию. Ему не стоит опасаться каких-либо правовых санкций. Ничто из сказанного в зале суда не дает оснований для предъявления иска, и адвоката не могут привлечь к ответственности за небрежность в работе.
В конце концов, каждое дело кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Вы не можете ходить по инстанциям и жаловаться на своего защитника только потому, что именно вам вынесли несправедливый приговор. Даже если вы действительно невиновны, адвокат не несет ответственности за судебную ошибку. Не все клиенты это понимают, но коллеги должны поддерживать друг друга.
Однако сейчас у Триш не было времени раздумывать о таких вещах. Все ее мысли сосредоточились на Магнусе Хирсоне и его четырехлетием сыне Алексе. Они стояли вместе со своим солиситором возле зала заседаний, всего в нескольких метрах от Анджелы Хирсон и команды ее адвокатов.
Двое взрослых старались не смотреть друг на друга. Алекс стоял, прижавшись к колену отца, и глядел на мать с нескрываемым страхом. Магнус легко прикасался правой рукой к плечу сына, а мальчик держался за указательный палец отца обеими ручками. Когда Триш прочла материалы дела, ей сразу захотелось сделать все возможное, чтобы ребенка оставили отцу. Теперь, когда она увидела их вместе, ее решимость удвоилась. Триш считала, что мальчика не стоило приводить в суд, но понимала, зачем Магнус это сделал. Один вид такого крохотного и беззащитного ребенка мог заставить агрессивного родителя отступиться. Няня Алекса стояла в стороне, готовая позаботиться о нем, пока родители бьются в суде за его будущее.
Триш легкой улыбкой поприветствовала няню и заговорила с Магнусом и его сыном, пытаясь ослабить напряжение, которое опутывало их будто веревками.
Судью, который председательствовал на заседании, Триш знала очень давно. Он терпеливо и с бесстрастной улыбкой на лице выслушал обоих барристеров и судебных инспекторов по надзору за детьми. Триш вспомнила, что в выступлениях ему нравится холодная рациональность, и немного разбавила ею свою страстную решимость. Однако в конечном итоге судья принял сторону матери.
Триш не могла поверить собственным ушам. Она повернулась к клиенту. Его лицо застыло и побелело как мел, глаза ярко заблестели. Он посмотрел на Триш с таким гневом, что ее словно опалило огнем. Она не стала отводить взгляд.
В коридоре Магнус положил руку сыну на голову, потрепал его светло-русые волосы и тихо пробормотал, что теперь мальчик будет чаще видеть маму и разве это не здорово?
— Нет, — простонал ребенок голоском, похожим на крик чайки.
Он не обхватил отца руками, а просто прижался изо всех сил к его коленям и повторил:
— Нет.
Триш давно следовало привыкнуть к таким сценам, но она не могла и каждый раз страдала вместе с клиентами. Она медленно направилась вдоль коридора, чувствуя, как от легкого ветерка колышется юбка. Магнус заметил движение и на секунду отвернулся от несчастного ребенка.
— До свидания, мисс Магуайр. — бросил он вскользь, даже не пытаясь скрыть своих чувств.
Алекс упирался, и матери пришлось буквально оттаскивать его от отца.
— Да брось, Триш, — прошептал ей на ухо солиситор. — Ты больше не можешь ничего сделать. Сейчас мальчика забирают только на обед. Его ведь не навсегда с отцом разлучают. Он привыкнет еще до того, как переедет к матери окончательно. Дети всегда привыкают.
Они отвернулись от Хирсонов и спустились по лестнице.
— Я понимаю, у тебя сердце разрывается, — сказал солиситор, — но ты сделала все, что могла, Триш. Нет никакого смысла так расстраиваться.
— В таком деле не расстраиваться трудно, — сказала Триш и протянула коллеге руку.
Солиситор пожал ее, и они разошлись в разные стороны.
Фил Редстоун, напомнила себе Триш, чтобы поскорее отвлечься от Алекса и его отца. Слава Богу, у нее всегда хватало работы, и не было времени раздумывать о проигранных делах.
Контора Фила располагалась совсем недалеко от конторы Триш, поэтому она забежала туда по пути к себе в кабинет и спросила у старшего клерка, можно ли написать мистеру Редстоуну записку. Клерк предложил ей устроиться за столом в комнате ожидания, и Триш принялась за работу.
Дорогой Фил. Прости, что не смогла поговорить с тобой сразу. Торопилась на слушание. Кстати, дело я проиграла. Со всеми случается. Не знаю, слышал ли ты, что я занялась делом Деборы Гибберт. В любом случае мой интерес никак не связан с апелляцией. Я просто консультирую создателей телевизионного фильма. Никакой охоты на ведьм. Думаю, там вообще не за кем охотиться, если ты понимаешь, о чем я. Давай как-нибудь выпьем по стаканчику. Например, в «Эль-Вино». Если надумаешь, позвони мне.
Триш.
Она надеялась, что ее объяснения хотя бы отчасти успокоят Фила. Оставив письмо клерку, Триш вернулась в контору, где ее ждал секретарь. Она рассказала, как все получилось с Хирсонами, а Дэйв пожал плечами и заметил:
— Жаль. Хотя все мы где-то выигрываем, где-то проигрываем.
Триш сцепила руки, чтобы невзначай не ударить его. Ей не терпелось оказаться в кабинете и сесть за статью о защите детей, которую она писала для нового юридического журнала. Гонорар за статью обещали такой маленький, что он едва покрывал расходы за пересылку материала по электронной почте, однако для Триш деньги не имели значения. Главное, статья была очень важной.
